Илис стояла на палубе, всматриваясь в незнакомые берега страны, где она будет жить пленницей. Ландшафт представлял собой главным образом болотистую и низинную местность. Влага, которой был пропитан ночной туман, превратилась в крохотные льдинки, и деревья были белыми от инея. Вдоль берега медленно плыли огромные льдины с зазубренными вспученными краями. Там же, где земля была защищена лесом, лежал снег. Внезапный порыв ветра разорвал торжественную тишину спокойного дня, его завывание несло в себе скорее напоминание о том, что в природе царствует зима, чем угрозу шторма.
Наконец корабль подошел к причалу Гамбурга, и матросы бросились убирать паруса и закреплять лини. Холодный ветер пробирал до костей, и Илис совсем замерзла, пока вместе со Спенсом и Фичем ждала, когда будет дан сигнал, разрешающий сойти на берег. Когда же это произошло, она первая ринулась к сходням. Спенс и Фич, несшие сундук с ее новым гардеробом, последовали за ней. Ступив на причал, Илис почувствовала на себе тяжелый взгляд капитана и, обернувшись, увидела, что он стоит возле леера и смотрит на нее. В знак прощания он слегка наклонил голову, и девушка, смущенная его сдержанностью, кивнула в ответ. С той ночи, когда она попросила вернуть ее в Англию, он держался с некоторой отчужденностью и почти не заходил в каюту за исключением тех редких случаев, когда ему нужна была карта или какой-нибудь навигационный прибор. Нельзя сказать, что его равнодушие опечалило Илис — ведь он лишил ее возможности принять или отказаться от его общества. Просто до того вечера он с удовольствием беседовал и спорил с ней, и ей было интересно, что же заставило его так резко измениться.
Илис и ее сопровождающие окунулись в суету, царившую в порту. Везде сновали торговцы, вовсю расхваливавшие свой товар на незнакомом Илис языке, а энергичные купцы придирчиво рассматривали доставленные грузы и жарко торговались о цене. Мягко падавший снег заглушал все звуки и развеивал печаль пасмурного дня.
Фич, прокладывавший путь в лабиринте улиц, повернулся к Илис.
— Мне нужно сходить за ключом от дома, который его светлость снял для вас, — сказал он. — Дайте мне слово, что вы останетесь со Спенсом и дождетесь моего возвращения.
Илис удивленно подняла бровь.
— Разве не правильно будет допустить, что, раз Спенс остается, он поймает меня, если я надумаю бежать? А если же мне все-таки удастся ускользнуть от него, у кого я попрошу пристанища в этой чужой стране? Я не знаю их языка.
Фич обдумал ее ответ и, в конце концов согласившись с логичностью ее рассуждений, двинулся вниз по улице.
Торговка жареным мясом разожгла небольшой костер возле своей тележки, где и готовила еду. Живительный огонь обещал тепло, к которому Илис так стремилась. Она протянула к нему заледеневшие пальцы, и веселая, розовощекая торговка тут же заговорила с ней на непонятном языке, предлагая кусок мяса, насаженный на палочку. Из страха, что ее могут прогнать, Илис не хотелось отказываться от покупки, и она умоляюще взглянула на Спенса. Казалось, он был рад исполнить ее просьбу и сунул монетку в руку торговки, которая приняла ее с восторженными возгласами: «Danke, danke!» [17]
Спенсу она тоже предложила кусок, и тот с благодарностью принял его. Воодушевленная его аппетитом, женщина принялась настаивать, чтобы он купил еще одну порцию, и пришла в неописуемый восторг, когда он согласился. Илис лениво откусывала небольшие кусочки, больше наслаждаясь теплом костра, чем едой, вкус которой, хоть и необычный для англичанки, ей, впрочем, понравился.
Пока они ждали Фича, у них хватило времени расправиться с несколькими порциями. Илис уже стала спрашивать себя, не заблудился ли он. Наконец она увидела его.