А в эти дни Кроули чертовски волновался, и ему совершенно некуда было бежать. Потому что ангела, который всегда был в пределах досягаемости, вдруг рядом не оказалось и отныне больше никогда не будет. Внезапно все повернулось в другую сторону, и именно Азирафаэль так отчаянно требовал успокоения; и именно Кроули был обязан его дать. Что он и делал, причем делал исключительно хорошо, но это сказывалось на нем, не так ли?
Все имеет свою цену, с горечью подумал Азирафаэль, и цена, которую платит Кроули, слишком высока.
Дело было не только в темных кругах или дрожащих руках — он мог бы, наверное, эгоистично (эгоистично, боже, во что он превращается?) отнести это на счет недосыпа. Демон выработал почти человеческую потребность в ночном отдыхе на протяжении веков, которые он практиковал, и к настоящему времени он не спал ни минуты в течение нескольких месяцев. Нет, были вещи и похуже, которых Азирафаэль либо не замечал до сегодняшнего вечера, либо не хотел замечать.
В узких глазах демона читалось отчаяние, и чем дальше они шли, тем глубже оно становилось. Он прятал ее, и прятал достаточно хорошо, и прежде Азирафаэль, по-видимому, был вполне доволен, позволяя ей ускользнуть от его внимания, но не теперь. Он не мог точно сказать, что именно изменилось — было ли это его недавнее осознание, которым он еще не поделился с демоном, или, может быть, факт отсутствия Кроули в последние полтора часа, когда он не был уверен, что когда-нибудь увидит его снова, но результат был почти таким же. Он вдруг стал видеть, и то, что он увидел, испугало его почти так же сильно, как возможность убийства Кроули. Он не знал наверняка, могут ли демоны — или любые другие оккультные существа, если уж на то пошло — сойти с ума, но проведя шесть тысячелетий бок о бок с людьми, которые определенно не все избегали этой участи, он не должен был удивляться, если такая возможность существовала.
Теперь он достаточно ясно помнил это вездесущее отчаяние. Он также помнил, как напряглось тело Кроули после ухода герцогов Ада. То, как каждый мускул трепетал, словно живая проволока. То, как Кроули вздрогнул, когда он просто прикоснулся к нему. То, как лихорадочно блестели его глаза, когда он целовал его перед тем, как убежать в ночь. То, как Кроули подозрительно оглядывался каждый раз, когда они оказывались на улице. И нет, Азирафаэлю тоже не нравились темные круги под глазами и дрожь в руках. В общем, похоже, Кроули быстро приближался к какому-то психическому срыву, если это вообще возможно у демонов, а если нет, то он определенно приближался к чему-то худшему. Все тревоги и заботы, должно быть, были слишком велики для него, и никаких возможных перспектив света в конце туннеля…
Азирафаэль попытался представить себе, как он себя чувствует, но не смог. Однажды он Пал, но его Падение было смягчено постоянным присутствием Кроули рядом с ним, до такой степени, что на самом деле это не казалось таким уж ужасным, по крайней мере, теперь. С другой стороны, Кроули, возможно, пришлось пережить это дважды. В первый раз, когда он Пал сам, по-настоящему, и тогда он был совсем один, совершенно наедине с этим чувством. Во второй раз, когда он пытался помочь Азирафаэлю, переживая его Падение как свое собственное, все это время, казалось, ничего не получая от бывшего ангела взамен.
Азирафаэль поморщился. Он должен был что-то сделать, если не ради себя, то, конечно, ради Кроули. Нет, он не мог вынести даже мысли об этом. Во что, ради всего святого, он превращается на самом деле?
Он осторожно ослабил хватку своих рук вокруг демона и забрался под одеяло, чтобы посмотреть ему в лицо. Его рука обхватила щеку Кроули. Кожа все еще была довольно холодной, но уже не ледяной. Это, по крайней мере, было хорошо.
— Где ты был? — прошептал он, убирая спутанные пряди волос со лба Кроули.
Глаза демона открылись, в тени под одеялом виднелись два янтарных уголька. Недавняя истерика в них, казалось, улеглась, слава Господу за это.
— Следовал за этими двумя ублюдками, — пробормотал он и глубоко вздохнул, как будто кто-то только что вынырнул из особенно неприятного сна. Его губы коснулись ладони Азирафаэля. — Пришлось немного проползти по водосточным желобам, понимаешь, что-то в этом роде.
— На улице холодно, Кроули… — пробормотал Азирафаэль, обращаясь скорее к самому себе, чем к демону, и покачал головой.
— Ну, да, я заметил. Но оказалось, что оно того стоило.
— Ты что-нибудь узнал?
— Да, немного, но это… — демон тихо фыркнул, удивленно подняв брови, — странно. Я имею в виду, что их приезд сюда с опозданием на полгода вместо того, чтобы примчаться к нам сразу же, уже сам по себе был странным. Но также оказалось, что они — большие парни Снизу, я имею в виду — на самом деле не собирались тащить тебя в Ад. Судя по тому, что я мог разобрать, приказы заключались в том, чтобы сделать тебе предложение и, возможно, немного запугать тебя — и, по-видимому, свести меня с ума по пути, — но если ты откажешься, они должны были вернуться и оставить тебя в покое. Упоминали о каком-то соглашении или чем-то еще, но я понятия не имею, что это может означать. Я не осмелился последовать за ними до самого Ада.
— А как же ты? — озадаченно спросил Азирафаэль. Эта новость действительно казалась слишком хорошей, чтобы быть правдой. — Тебя тоже оставят в покое? Хастур не выглядел особенно счастливым.
— Похоже, Хастур и сам может свалить, — устало усмехнулся Кроули, тоже выглядевший весьма озадаченным. — Приказ самого босса. Похоже, они наконец-то начали ценить все, что я сделал для них за эти шесть тысячелетий, иначе я не знаю, что произошло. Может быть, они просто все сошли с ума — и Верх, и Низ.
Азирафаэль медленно начал улыбаться. Его губы, казалось, не совсем помнили, как это делается. В последний раз он делал это — по-настоящему, то есть — довольно давно.
— Но это же просто… просто чудо, — прошептал он и чуть не расхохотался. Звук был тихим и немного истеричным, но после всего, что произошло, он решил, что имеет право на небольшую истерику. Узкие желтые глаза Кроули смотрели на него с выражением легкого благоговения и необычайного спокойствия. — Ты действительно думаешь, что они не ослушаются?
— Поверь мне, ангел, никто не захочет ослушаться, когда приказы отдает сам Люцифер, и из того, что я понял, именно так все и было. Будь я благословен, если знаю, почему, но… — он замолчал, пытаясь пожать плечами, а затем снова уткнулся лицом в грудь Азирафаэля, глубоко вдыхая и снова выпуская воздух.
Азирафаэль тоже вздохнул, прижавшись щекой к мокрым волосам Кроули, а затем с помощью чуда высушил их.
— Знаешь, насчет того, о чем я собирался поговорить с тобой… — тихо сказал он, внезапно почувствовав себя гораздо увереннее в своих предположениях, связанных с новостями, которые принес Кроули.
— Хм? — промурлыкал Кроули, меняя хватку на теле Азирафаэля туда, где его кожа была теплее.
— Я тут подумал… я до сих пор понятия не имею, почему они хотели убить тебя, но со всем остальным… похоже, они действительно оставили нас в покое после Апокалипсиса, да? Я имею в виду, я действительно Пал, потому что я предполагаю, что это было запрограммировано, и таким образом работает эта система Падения ангелов, но… это определенно отличалось от того, как Пал ты тысячелетия назад. Некоторые вещи изменились для меня, я… — Азирафаэль замолчал, потому что это все еще причиняло ему боль, и он подозревал, что навсегда лишился любви Бога и его постоянного присутствия в своем сердце. — Я больше не чувствую этой связи с Ним, и признания в любви не идут особенно хорошо, но… это просто формальности.
Он замолчал, когда почувствовал, что Кроули пошевелился рядом с ним, а затем отодвинулся, чтобы бросить на него озадаченный взгляд.
— Формальности? — повторил он, приподняв одну бровь.
— Да, — продолжал бывший ангел. — И они, вероятно, совсем не определяют меня. Я имею в виду, что я не чувствую никакого желания хитрить, как я, вероятно, должен, я не наслаждался этим, когда мы пытались, и у меня нет никакой ненависти к кому-либо. Я бы все равно предпочел делать добро, если бы у меня был выбор, и тогда я подумал, может быть, все дело в этом, в выборе. В свободной воле. Я подумал, что, может быть, у нас двоих больше нет Сторон, как ты сказал тогда, после того, как Апокалипсис не случился. Я подумал, что, возможно, мы могли бы быть на нашей собственной Стороне, чтобы я мог делать все, что захочу, и это в значительной степени включает в себя оставаться самим собой, ну, с несколькими изменениями, но все же по существу самим собой.