***
* «Вращающаяся песня» Ник Кейв и плохие семена (напоминаю, что это рок группа — «Spinning song» by Nick Cave and the Bad Seeds)
Комментарий к Глава шестая
Автор: *выкладывает главы*
Я, конечно же, ни капельки не следящий за новыми частями и не обновляющий страницу с фанфиком каждые пол часа: *быстренько все переводит*
Ну и где же отзывы?(
========== Глава седьмая ==========
О, детка, мы в бегах, мы в бегах, мы в бегах,
На полпути вниз по тихоокеанскому побережью.
Я оставил тебя спящей с твоими ранами.
Дорогая, твои мечты — это твоя самая большая часть,
И они навсегда со мной, в моем сердце,
Дорогая, твои мечты — это твоя самая большая часть.
И они навсегда со мной, в моем сердце.
Но где оно — я не знаю.*
©
***
В течение следующих нескольких недель они проехали через Францию, а затем Испанию и Португалию, посетив лишь некоторые места на лету, проведя несколько дней в одних и полностью игнорируя другие. Они шли по улицам, которые были знакомы им двоим лучше, чем большинству граждан. Они посетили музей вина в Бордо и представление национального балета в Мадриде, они пили вино и ели местные деликатесы в Саламанке, они смотрели закаты на скалах Назаре в Португалии, и они говорили о прошлом и прошедших временах, и смеялись, вспоминая, почти так же, как раньше. Ночью Кроули делал все возможное, чтобы любить своего ангела до беспокойного сна, и когда утро не переставало наступать раз за разом, он читал в постели, когда его самый дорогой друг — его родственная душа — наконец обретал покой в его присутствии, когда первые лучи восходящего солнца освещали крыши домов, горные вершины и кроны деревьев.
Однако то, что никогда не попадало в их разговоры, было будущим. Было гораздо безопаснее воскресить прошлое, каким бы болезненным оно ни казалось, чем представить, что ждет их в будущем. Все, что у них было на данный момент, в некотором смысле, было сладко, поскольку давало вкус того, что, возможно, люди должны были проходить на ежедневной основе, учитывая мимолетность их жизни. Это был бы хороший эксперимент при условии, что в один прекрасный день они могли бы положить этому конец и просто вернуться к жизни, к которой они привыкли, Азирафаэль был ангелом, а Кроули — демоном, и они бы просто иногда путались вокруг людей, больше ради поддержания формы, чем действительно влияя на чью-либо жизнь, их усилия действительно сводили на нет влияние друг друга. Было бы здорово, если бы Кроули не скучал по Лондону с его пресловутой погодой и вечными пробками. Это было бы мило, если бы его ангел все еще был ангелом, черт, и это было бы так же хорошо, даже если бы ангел больше не был ангелом, но просто чувствовал себя в порядке, но было очевидно, что это не так, независимо от того, как сильно он пытался притвориться, что все нормально. По мере того как проходили дни, в глубине глаз Азирафаэля поселялось все больше и больше печали, печали, которая была гораздо глубже, чем казалось на первый взгляд. Все было бы хорошо, если бы он хоть как-то умел ее смягчать, но он не умел.
***
Азирафаэль и Кроули сидели за маленьким столиком перед крошечным семейным ресторанчиком в причудливой рыбацкой деревушке, приютившейся между двумя скалистыми выступами португальского Атлантического побережья, когда над миром сгустились сумерки, а воздух наполнился ароматами ранней осенней ночи. Большинство постоянных посетителей ресторана — в основном пожилые люди — жили внутри, спасаясь от вечернего холода, который наползал с океана, но снаружи вместе с ними находились молодая пара и семья с двумя маленькими детьми. Все они, словно по наитию, предпочитали держаться подальше от двух мужчин неопределенного возраста, которые, судя по их виду, были одержимы желанием хорошенько напиться.
У одного было облако светлых кудрей на голове, мягкие манеры и глаза такого бледно-серого оттенка, как будто из них высосали весь цвет, и когда последние лучи заходящего солнца осветили его лицо, его радужки казались практически прозрачными. Несмотря на эту странность, он все еще казался достаточно дружелюбным и очень британским, одетым в легкие льняные брюки и синюю рубашку с короткими рукавами, довольно стройным, но с намеком на живот, видимый под его практичной рубашкой. Можно было бы сказать, что ему чуть за сорок, но когда эти почти прозрачные глаза случайно встречались с чужими, они казались такими призрачными и древними, что трудно было выдержать его взгляд.
Единственный человек, который мог его выдержать, был его друг — или, возможно, партнер, судя по интимным взглядам и едва осознанным, тонким прикосновениям, которыми они обменивались снова и снова. Второй мужчина выглядел немного моложе, все его извилистые конечности двигались со странной, томной грацией, острые скулы, черные как вороново крыло волосы небрежно убраны со лба, а губы кривила тонкая ироничная ухмылка. Однако под всем этим скрывалось что-то нервное, трагическое и ужасно несчастное, что в сочетании с отчаянием в его нечеловеческих глазах, которое было бы видно, если бы он потрудился снять солнечные очки, делало его таким же древним и призрачным, как и его собеседник.
Вместе они составляли странную пару: приветливый мужчина, выглядевший так, словно только что вышел из собственного книжного магазина на вечернюю прогулку и выпил бокал вина на свежем воздухе, и молодой, похожий на человека из шпионского фильма, самоуверенный и такой же дерзкий. При втором взгляде — если, конечно, у человека хватило бы силы воли, чтобы бросить на них этот взгляд, — эти двое были поразительно похожи, и не только потому, что они были странными, но и потому, что оба были глубоко опечалены.
Для маленькой ласточки, порхающей от одного стола к соседнему, от одного перила — к другому, в этих двух существах не было ничего особенно поразительного. Она знала, кто они такие, и была здесь, чтобы наблюдать.
***
— Ты когда-нибудь скучаешь по ним, ангел? — спросил Кроули, слегка запинаясь.
Прошло уже несколько недель сентября, и здесь, на юге, было тепло и солнечно. Несмотря ни на что, они все еще были живы, целы и невредимы, никто не беспокоил их ни Сверху, ни Снизу, так что, возможно, немного напиться было не таким уж большим преступлением. На самом деле Кроули надеялся вопреки здравому смыслу, что алкоголь наконец-то снимет напряжение. Он знал, что это имеет лишь очень кратковременное влияние, но даже это казалось хорошим.
— Что? — спросил Азирафаэль, наливая им обоим еще вина. Он также выглядел так, будто был немного не в своей тарелке, но его опытная рука не дрожала, не позволяя ни одной капле пропасть впустую. — По книгам?
— Нет, — Кроули покачал головой. — Да, я имею в виду, по ним тоже, но нет. Твои люди, — он сделал жест, широко раскинув руки, а затем взмахнул ими вверх и вниз. То, к чему он стремился, было имитацией небесного существа. То, чем он кончил, больше походило на то, что он вот-вот свалится со стула. — По ним. В общем.
Азирафаэль осторожно поставил бутылку обратно на стол и после недолгого раздумья покачал головой. Он вдруг стал заметно серьезнее и гораздо печальнее. Кроули мысленно благословил его, излечивая собственную глупость. Он должен был держать рот на замке, ради кого-то. Что ж, ему не следовало так много пить.
— Нет, — наконец вздохнул ангел, и Кроули поморщился — Азирафаэль действительно казался теперь совершенно трезвым. — Нет, я так не думаю. Во всяком случае, не совсем. Прошло много времени с тех пор, как я перестал называть Небеса своим домом… — он замолчал, теребя салфетку, потом пожал плечами.
Азирафаэль поднял глаза, чтобы посмотреть на демона, и улыбнулся, но это была совсем не обычная улыбка. Это была даже не собственная версия хмурого взгляда Азирафаэля — что-то вроде «я так устал от твоей вечной ерунды». Он был полон горечи, и хотя он, по-видимому, делал все возможное, чтобы смягчить ее, слишком многое было видно на его лице.
— Мне очень жаль, ангел, — только и смог сказать Кроули, и, о, кто-то знал, что это так.