Глядя на багровый закат, Уи думал о зайце. Люди умирали из-за него. Заяц прогневал Луну, и из-за своей обиды Луна наказала и людей. За что? Разве была их вина в словах зайца? Люди ведь ничего не сделали плохого Луне. Племенам стоило послать посланников, а они этого не делали. Что если бы кто-то убедил Луну вернуть свой прежний дар? Люди перестали бы умирать. Разве не стало бы тогда хорошо?
Уи уже знал смерть. С отцом он ходил на охоту, и они воочию видели умиравших от яда животных. Уи знал смерть и потому, что его дед умер недавно, будучи седым-седым стариком. Когда-то умрут все, кого он знает. Сам Уи, а ведь этого могло и не быть? Стоило лишь поговорить с Луной, но никто не хотел идти к ней. Быть может, все трусили? Он, Уи, сын Оа, не трусил. Он был храбрым, как лев.
Переполненный решимостью Уи поджал пухлые темные губы и посмотрел в небо. Зажглись первые звезды, и на темневшем от наступающей ночи небосводе появился бледный призрак Луны — той самой, обрекшей людей на смерть. Мальчик долго смотрел на полудиск. Он хмурился, стискивая челюсти до скрипа в зубах, и вдруг сорвался с места.
Долгоногий Уи долго бежал к горизонту, пока хватило дыхания. Остановившись, он едва отдышался. Уверенно юноша упер лук в землю. Уи посмотрел в небо и закричал, что было сил.
— Луна! Луна, услышь меня! Это заяц! Заяц виноват во всем. Это заяц прогневал тебя, а не люди. Услышь меня, Луна! Верни людям свой дар. Ты же простила их, так забери проклятье назад. Пускай люди не умирают больше.
Уи кричал долго и проникновенно. Он понимал — Луна не ответит сразу, но в племени уже ценили его волю, силу и выносливость. Уи был готов кричать всю ночь и все утро. Так долго, пока ему не ответят. Уи умолял Луну смилостивиться, и в тот момент, когда он уже не надеялся услышать ответа, землю покрыл гул.
— Луна?! — закричал изо всех сил Уи, но никто ему не ответил. Лишь усилился шум, да поднялся ветер.
Гул шел отовсюду, сотрясая землю. В рассыпную бросились птицы, заполонив гвалтом всю долину. Из своих укрытий бросились грызуны, антилопы. В нескольких шагах от него пробежали зебры. Шум окружил Уи со всех сторон, а вдалеке, на самом горизонте, он увидел темное облако, покрывавшее собой все, что открывалось его взору. Испуганно Уи посмотрел на Луну. Безмолвно она глядела на него с небосвода.
Неужели… Он тоже прогневал ее? Он не хотел!
— Прости, Луна! Луна! О Луна… Я не хотел прогневать тебя… — кричал Уи, понимая, что навлек на себя и на всех гнев Луны. — Прости, Луна! Преврати меня в зайца! Рассеки мне губу, — мальчик бросился на колени и исступленно взмолился к бледному светилу. — Преврати в червяка, но не гневайся. Луна! Луна! Лу…
Напрасно Уи звал Луну. Тьма накрыла его и всю саванну. Тьма забрала с собой ориксов, жирафов, птиц и змей. Поглотила тьма протоптанную к водопою тропу и поселение бушменов, в котором остались мать, отец, да старик Нани.
Тьма поглотила весь мир, забрав Уи с собой, и до последнего вздоха он раскаивался за то, что оказался не лучше зайца, обрекшего на всех гнев Луны.
Комментарий к Гнев Луны
Легенда о Луне и зайце* — одна из легенд бушменского эпоса, объясняющая появление смерти
========== Либер-танго Мона Лизы ==========
***
Под конусом желтого света Альберт увидел силуэт. Спрятавшись во мраке, Альберт поправил ворот отглаженной рубашки, выпрямился и вздохнул, уловив нежный аромат духов. Ландыш? Апельсин? Этот силуэт он видел не впервые. В Лувр Альберт заглядывал всю последнюю неделю перед концом света и каждый раз замечал перед стеклянным аквариумом Джоконды девушку.
Она сидела на небольшой табуретке, обитой бархатом. Слушала музыку и ничего не замечала вокруг себя. Изредка незнакомка покачивалась в такт. Крупные наушники смешно придавливали ее объемную копну мелко-волнистых волос, и они топорщились мелким бесом в разные стороны. Все ее действия Альберт знал досконально, словно его приставили следить за ней. Перед шедевром Да Винчи незнакомка проводила несколько часов, а затем уходила. Она вызывала у него неподдельный интерес, и Альберт все хотел подойти, но не решался… До самого последнего дня. Чем он рисковал, в конце концов? Тем, что перед концом света ему откажут в знакомстве?
Выйдя из темноты, Альберт оправил выбившийся конец шейного платка и громко откашлялся. Незнакомка его не услышала. Высоко задрав голову, она блаженно прикрыла глаза, будто питалась странной энергией, исходившей от Мона Лизы. Перед ней предстал Альберт, и незнакомка испуганно вскрикнула.
— Простите… Я не хотел напугать.
— Нет. Ничего… Я просто не ожидала…
Она сняла с себя наушники и резво скрутила из проводов аккуратный клубочек. Как кошка. Украдкой Альберт оглядел ее с головы до ног и остановился на лице. Впервые он увидел ее. В аккуратных чертах прослеживалась едва уловимая восточная нотка. Миндалевидные глаза. Точеные скулы. Незнакомка отдаленно походила на Айшварию Рай, да вот только более бледную и с пышными волосами, торчавшими в разные стороны мелкими кудрями. С плеч ее свисал черный плащ. На вороте распустились объемные розы. Под плащом — словно лава красное платье с глубоким клиновидным вырезом.
— Не думала, что увижу кого-то здесь, — мягко прожурчал голос незнакомки. Кокетливо качнув носком туфли, она с нескрываемым любопытством оглядела Альберта. Видимо, встреча по одежке удалась. — У Джоконды нынче мало гостей.
— Конец света. Миру не до высоких мыслей. Не до вечного искусства. Разве нет?
— И почему же вы здесь?
— Я… — хороший вопрос. Сейчас Альберт пришел из-за нее, но его появлению в музее были и другие причины. — Стыдно признаться. Я всю свою жизнь не мог дойти до Лувра. А сейчас… Самое лучшее время. Да и очередей нет.
Незнакомка засмеялась, миленько поморщив прямой нос. На ее шее Альберт увидел черную бархотку, украшенную медальоном. Было в этом аксессуаре нечто, придавшее незнакомке еще большее сходство с кошками. Альберт любил кошек.
— Мишель, — незнакомка в мгновение ока исчезла, и Мишель кокетливо протянула руку. Альберт не преминул склониться над маленькой ладошкой.
— Альберт.
— Ты часто заходил сюда, но так ни разу и не подошел. Только сегодня.
— Что?
— Я видела твое отражение в стекле, — призналась Мишель, ткнув пальцем в защитное стекло, укрывавшее Джоконду. Она мягко улыбнулась, и Альберт покраснел, смущенно потрепав затылок.
Его словно поймали с поличным. Закусившая губу Мишель была собой довольна, оттого гордо вскинула голову. Она смотрела смело, с вызовом, словно говорила: я все знаю; я знаю о твоих мыслях; я знаю, почему сегодня ты пришел ко мне. В ее глазах горел странный огонек, выдававший и другие мысли, но Альберт боялся обмануться.
— Я ходил по всему музею, а ты всегда была у Мона Лизы.
— О!.. — в мгновение поменялось настроение Мишель. — Мы знакомы с ней так давно, что от ее улыбки меня попросту тошнит. Знаешь, почему последние дни я провожу здесь? — спросила Мишель и, не дожидаясь ответа, продолжила. — Мой дедушка — художник. Мой отец, мать. И даже старший брат. Все они восхищались ею, и пытались хоть как-то передать в своих работах великий гений Леонардо. Представляешь их разочарование, когда вдруг малютка Мишель решила пойти учиться на учителя иностранных языков, — она отвернулась, и от гнева у нее раздулись ноздри. — Меня ведь запихали в школу изящных искусств… Ненавижу все это! Каждый раз меня приводили сюда. К ней… Как к Мадонне в церковь, и велели чуть ли не молиться. Ненавижу их всех. Ненавижу ее.
Мишель не врала. Она не старалась скрыть своей злости, и Альберт невольно восхитился. Во гневе ее крупные глаза показались ему еще красивее, и все же он не понимал. К чему такой мазохизм? Приходить туда, где тебе плохо. Почему? Зачем Мишель приходила сюда всю последнюю неделю? Мучить себя?
Вряд ли бы кто понял Мишель, но Мона Лиза и вправду стала ее иконой. Чем-то, что придавало ей сил, не смотря на всю ненависть. Мишель было страшно. Да и был на Земле хоть кто-то кому не было страшно? Конец света. Все они умрут, возможно, страшной смертью. Все погибнет, а здесь, подле стеклянного аквариума, в стенах Лувра, было необычайно тихо и спокойно. Особенно подле ненавистной Мона Лизы, улыбавшейся едва ли не с издевкой. Мишель не осталась в долгу, и губы ее также подернула едкая ухмылка. Джоконде было все равно. Равнодушно она посмотрела над головами из своего аквариума.