Да нет, видно, такова наша доля!
Между бабушкой и внучкой вновь установились мир и согласие.
* * *
Какой короткой бывает человеческая жизнь и какими долгими, бесконечно, безысходно долгими могут быть несколько часов операции, от которой зависит эта жизнь.
Как матери совладать с собой, смириться со своей беспомощностью и бессилием?
Полина не видела никого вокруг, когда врачи вывезли из операционной каталку с ее сыном. Она кинулась следом, но в реанимационную палату ее не пустили. Плохо понимая, что происходит, она обратилась к врачу:
— Доктор, да скажите же, что с ним?! Как прошла операция? И почему в реанимацию?
— Все в порядке, — по-деловому сухо ответит тот. Он давно привык общаться с родственниками пациентов и как врач старался избегать беспочвенных обещаний и утешений. — Так положено после операции. Проведем послеоперационное обследование, а потом расскажу о состоянии вашего сына подробнее.
— Но жизни… Его жизни уже ничего не угрожает?
Врач бережно, но настойчиво отстраняя ее от себя, повторил:
— Я все расскажу вам позже, я уже сказал, не волнуйтесь.
Слезы хлынули из глаз несчастной матери, застилая все вокруг. Уже не видя, кому она это говорит, Полина прошептала:
— Спасибо… Мой сыночек, живой Самойлов в тщетной попытке утешить жену обнял ее. Как важно бывает иногда вот так просто обнять, защитить, отвести от края.
После нового бесконечного ожидания к Самойловым вновь подошел врач для более подробного разговора.
— Операция была тяжелая… — начал он. — У вашего сына множественные осколочные переломы с повреждением мягких тканей… — Поймав испуганный взгляд матери, он уточнил: — Но организм у него молодой. Он все это перенес.
Полина с надеждой ухватилась за его слова:
— Значит, все будет хорошо? Леша поправится?
— К сожалению, я пока таких гарантий дать вам не могу. Все будет зависеть от того, справится ли ваш сын с шоком, вызванным аварией, или нет.
— Это все очень опасно? — снова напрягаясь, спросила Полина.
— Да. Лечение можно продолжать только после того, как он выйдет из состояния шока. Худший вариант, когда больной не справляется с шоком и впадает в кому.
— И что тогда?
— Мы можем очень долго поддерживать жизнь пациента, но часто люди умирают, так и не выйдя из коматозного состояния, — честно признался врач.
Срываясь на истерику, измученная женщина закричала:
— Но так же нельзя! Нужно как-то ему помочь! Нужно что-то делать!
— Я уже сделал все, что мог. Алексею введен препарат, который поможет преодолеть травматический шок. А сейчас нам остается только ждать. Теперь все будет зависеть от выносливости организма.
— Значит, у нас есть надежда? — спросила Полина.
Врач продолжал держать официальный тон.
— Надежда всегда остается с нами… Но пока более определенного я вам ничего сказать не могу. Препарат должен подействовать в ближайшее время.
— И что тогда?
— А тогда уж можно будет говорить о том, какое мы назначим лечение и как его будем проводить.
С плохо скрываемой болью в голоде Полина спросила:
— Он в палате один?
— Ну что вы! С ним рядом — дежурная медсестра. Да и я каждый час осматриваю его. Ваш сын находится под постоянным наблюдением.
Голос Полины снова задрожал:
— Доктор, пожалуйста… Разрешите мне побыть рядом с сыном.
"Пока не могу… Извините…
— Ну тогда позвольте хотя бы взглянуть на него…
Сдавшись под ее напором, врач неуверенно произнес:
— Ну хорошо, вы можете зайти ненадолго… Но, — сразу же предупредил он, — только не плачьте! Вы должны быть спокойны.
Натужно улыбаясь врачу, Полина кивнула. Сейчас она была готова на все. Уже собираясь идти, она неожиданно повернулась к мужу. Что-то не давало ей все время покоя, а сейчас она поняла, что именно:
— А где Катя? — спросила она.