— Пожалуй, я пойду поговорю с ней, — пробормотала Мари.
— Не стоит. Пусть немного поостынет. И вообще… тебя ждет Жан. — Энди провел рукой по золотистым кудрям жестом, свидетельствовавшим о сильном волнении. — Все уладится, дорогая…
— Энди… — Мари устало вздохнула.
— Эх, заварили мы кашу! Полли права. Каждый ребенок вправе знать своего отца.
Что-то в его тоне показалось Мари странным. Она подняла голову, но Энди уже покинул спальню.
8
Жана Гранье перевели в обычную палату. Возле ее дверей Мари обнаружила чем-то обеспокоенную Салли.
— Можно перекинуться с тобой словечком, прежде чем ты войдешь к отцу? — спросила та.
— С ним все в порядке?
— Да, дело идет на лад. Врачи говорят, что через пару недель можно будет сделать операцию. Просто Жан вбил себе в голову, что ему необходимо срочно поговорить с тобой. Можешь кое-что пообещать мне? Сохраняй спокойствие, что бы ты ни услышала, ладно? Ради его же блага. Ведь Жан еще так слаб!
Удивленная Мари кивнула. У нее сложилось впечатление, что Салли хорошо осведомлена о предмете предстоящего разговора. Однако в следующую секунду Мари сообразила, в чем тут секрет.
— Да, понимаю! Мы еще не обсуждали вашей предстоящей свадьбы, — улыбнулась она Салли. — Я очень рада за вас обоих, хотя, признаться, все это явилось для меня неожиданностью.
— Спасибо, детка. — Тревога, однако, не покинула лица Салли. — Но у вас с Жаном речь пойдет не об этом.
Снова она напускает таинственности, как тогда, в Касл-роке! — подумала Мари, направляясь в палату отца.
Жан действительно выглядел бодрее, на его щеках даже появился едва заметный румянец. Опустившись на стоявший рядом с постелью стул, Мари улыбнулась.
— Ты хорошо выглядишь, папа.
— Мне нужно поговорить с тобой и сбросить эту ношу с плеч, — ответил Жан. — Но то, что я собираюсь сказать, расстроит тебя.
Мари ободряюще похлопала его по руке.
— Меня не так-то просто расстроить.
— Это имеет отношение к Полли. Видишь ли… она не моя дочь, — тяжело произнес он.
Мари вздрогнула от неожиданности и пристально взглянула на него.
— То есть как?
— Твоя мама… В общем, в свое время она сошлась с другим мужчиной и…
— Ты дурачишь меня? Мама… с другим?
— Когда Полли родилась, тебе было всего семь лет, — напомнил ей Жан. — Потом мы с Жюстиной долго жили как чужие.
Мари вдруг вспомнила, что в ту пору мать действительно предпочитала спать в ее комнате. У нее перехватило дыхание.
— Но вы с мамой были счастливы. Ведь я помню…
— Позже — да. Но не тогда. Полли — дочка Джеффри Макгвайра и единокровная сестра Энди, — с усилием произнес Жан. — Я никогда тебе этого не рассказывай, потому что не хотел причинять боль и омрачать твои воспоминания о маме.
— Не волнуйся, папа, все в порядке… — с трудом произнесла Мари. Ее руки дрожали.
Как такое могло случиться? Мать, которая с ранних лет прививала дочке моральную чистоту, позволила себе завести роман на стороне! Более того, родила ребенка. Мама и Джеффри Макгвайр? Быть того не может! Уж не бредит ли отец?
— Я простил Жюстин, но она всю жизнь не могла избавиться от чувства вины и страха, что вы с Полли узнаете правду, — продолжил Жан. -Впервые Джеффри увидел Жюстину на одном из приемов в Касл-роке. Я обслуживай; тот вечер и все видел. Они не могли отвести друг от друга глаз. А потом завертелось… Их роман продолжался всю зиму.
Только сейчас Мари поняла, на что в свое время намекала Салли, говоря о том, что Жан не будет в восторге от связи своей старшей дочери с Макгвайром-младшим. «Ты можешь оказаться в ситуации, которую не до конца понимаешь» — сказала тогда она.
Мари вздрогнула. Полли сестра Энди? Как все это… ужасно!
— Прости меня Мари, перед тобой я особенно виноват.