— Не убивай! — снова крикнул Евтей, а преследуемый уже добрался до леса и нырнул в чащу. Демьян за ним.
— Вот дьявол черномазый, бестолочь дурная! — выругался Ломов. — Вставай! — приподнял он пленника. — Пошли расскажешь, кого ты со своим дружком Ахматом замучил.
— Никого я не мучил, — всхлипнул Евтихий. — Нас самих чуть не казнили, а потом помиловали. Одели в эти кафтаны, — кивнул на своё одеянье, — и велели идти из земли в землю и стращать людей. А кого стращать-то?! За сколь поприщ в округе вас только и встретили...
Антон первым подошёл к лежавшим на снегу страшным подаркам. Взял в руки голову, повернул её к себе лицом...
— Так это же Агафон!.. — с ужасом прошептал он.
— С него с живого кожу снимали... — потупился Евтихий. — А потом голову отрубили...
— С живого?! — вытаращил глаза Евтей.
— Да, их тринадцать было, и всех казнили... — Странник посмотрел в небо и что-то прошептал.
Антон и Евтей оцепенели. Появился Силай. Он поймал-таки своего коня.
— Эй, чего рты поразевали? Что стряслось?
Антон с Евтеем не могли вымолвить ни слова.
— Им и руки отрубили, — добавил Евтихий, поднял одну и протянул Силаю. Тот попятился. — И кого-то на костре сожгли...
— Хватит болтать! — в бешенстве закричал Антон. — Где Дёмка? Ехать надо к Святославу Ивановичу! Собирайте всё в мешок! Голову туда же!
Всё быстро собрали и привязали мешок к седлу коня Евтея, который вёл себя спокойно, потому что много раз бывал в сражениях и понюхал со своим хозяином немало крови.
— А с этим что делать? — показал на пленника Силай. — Может, и ему башку долой?
Евтихий задрожал.
— Нельзя его убивать, — возразил Евтей. — Мы ещё не всё знаем о случившемся.
— А как же его везти? — почесал затылок Силай. — Коня-то лишнего нету.
— Ничего! — подтягивая подпругу, хмыкнул Ломов. — Привяжем к седлу за руки, он замёрз, пущай побегает за нами и погреется. Да где же Демьян?..
Прошло немало времени, прежде чем вернулся Шумахов, растрёпанный и злой, весь в поту и без шапки. Увидев привязанного к лошади пленника, он выхватил шашку, но Ломов успел отразить его удар своей, а Евтей выбил из рук Демьяна оружие, повалил его на снег, плотно прижал и стал успокаивать. Измученный погоней Шумахов не сопротивлялся, а только кричал:
— Отдай мне его! Убью суку!
— Спокойно, Дёмушка, спокойно, — приговаривал Ломов. — Не надо убивать, он нам ещё пригодится.
— Да на кой ляд нам этот предатель занадобится? — вопил Шумахов. — Дай я его на куски растерзаю!.. — Наконец, угомонившись, проворчал: — Да слезь ты с меня! Задавишь!
— А шалить не будешь?
— Не буду.
Ломов поднялся. Демьян тоже встал, отряхнулся, прыгнул на коня и тронулся с места. За ним гуськом и остальные. Евтихий, привязанный верёвкой к седлу, бежал, спотыкаясь и утопая в сугробах и оставляя за собой петляющий след. Иногда он падал, и тогда конь Ломова, протащив его некоторое расстояние, останавливался. Пленник, красный и потный, дыша всей грудью, садился на снег, но к нему тут же подъезжал Демьян, вытягивал плёткой, и Евтихий, вопя от боли, вскакивал и продолжал свой тяжкий путь, пока совсем не выбился из сил. Тогда его привязали к крупу Силаева коня и уже таким манером добрались до князя.
Из сбивчивого доклада Демьяна Святослав сначала ничего не понял.
— Какие руки? Какие головы?! — удивился он и приказал привести пленника.
Привели, голову Агафона положили на стол. Долго в оцепенении смотрел на неё Святослав Иванович, только левая щека подёргивалась.
— И кого же ещё вы вот так же убили? — процедил он.
— Никого мы не убивали, господин! — судорожно замотал головой Евтихий. — И кого татары казнили, я не знаю. Мне велели носить это, — указал пальцем на голову Агафона, — чтоб народ боялся, — вот и ношу.
— А мы сейчас заставим тебя вспомнить имена казнённых, — зловеще молвил князь Липецкий. — Демьян! Кликни-ка Дёжкина!
Через несколько минут в хату, покачиваясь, вошёл огромный верзила. Лицо его было мало похоже на человеческое, напоминая скорее лошадиную морду. Дёжкин смотрел исподлобья так свирепо, что Евтихий от одного только его взгляда осел и лишился чувств.
До войны с ногайскими татарами князь редко прибегал к услугам палача, и стосковавшийся по «делу» Дёжкин радостно прорычал:
— Слушаю, княже!
— Облей этого холодной водой, — кивнул князь на неподвижного Евтихия.
С улицы принесли кадку с ледником, и Дёжкин опрокинул её на Евтихия. Пленник как ошалелый в мгновение ока оказался на ногах.
— Кирей, — посмотрел Святослав на Дёжкина. — А что, дыба и длинник у тебя готовы?
— Готовы, княже, — улыбнулся палач. Улыбка его и впрямь была ухмылкой лошади, и Евтихию стало жутко.
— Что-то я слышал... — задрожав всем телом, пролепетал он. — Господин! — пустил слезу. — Что-то слышал, слышал!.. — И повернулся в сторону Ломова, помня, что тот недавно спас его от расправы Демьяна.
Однако Евтей был невозмутим, и пленник испуганно забормотал:
— Кажется, там был Дом... нет-нет... Дол...
— Долмат?
— Во-во! Долмат. Долматом одного звали!
— Что с ним сделали? — рявкнул князь.
Евтихий аж присел:
— Сожгли...
— Мёртвого?!
— Не, живого.
— Вот звери!.. Ещё какие имена слыхал? — толкнул Евтихия ногой князь.
— Кажись, кого-то косматым называли, — заторопился с ответом гот. — А возля всё суетился да подначивал какой-то русский, со свинячьей мордой.
— Космача тоже сожгли?
— Нет. С него кожу содрали.
— О Боже!.. — Князь упал на колени перед образами. — Господи Иисусе Христе, Сыне Божий! Прими в Своё царствие небесное новопреставленных мучеников за веру Твою православную, рабов Твоих Агафона, Долмата и Гавриила!..
Святослав молился долго. Остальные, тоже время от времени крестясь, стояли тихо. Наконец князь с трудом поднялся. К нему подбежали отроки и усадили на скамью.
— А Гольцова там не было? — вновь посмотрел Святослав на пленника.
— Был, — поспешно кивнул тот. — Высокий, красивый пожилой боярин.
— Его сожгли или кожу содрали?
— Кожу, господин...
— Всех моих бояр и воевод казнили, нехристи проклятые!.. — с болью и гневом воскликнул князь. — Слушай, а где же остальные головы и руки? Где голова Долмата?
Евтихий вздохнул:
— Долмата сожгли вместе с головой, только руки успел отрубить ихний боярин со свинячьими глазками.
— Рвач?
— Кажись, Рвач... А остальные руки и головы носят по округе другие...
Святослав прищурился:
— И много вас, предателей, ходит по нашему лесу?
— Много, князь, — опрометчиво брякнул Евтихий, и...
— Кирей! — закричал Святослав. — Сто длинников ему на дыбе! До смерти бей!.. — В ярости вскочил и... рухнул на пол. Бесчувственного, его унесли в соседнюю горницу, а визжащего от ужаса Евтихия уволок из избы, как щенка, Дёжкин.
Узнав о случившемся, прискакали князья Александр и Даниил. Посмотрев на «работу» Дёжкина, Александр Иванович нахмурился:
— Что это значит?
Ему рассказали.
— Прекрати, Кирей! — приказал Александр.
Дёжкин послушался, и князь подошёл к окровавленному неподвижному телу. Вздохнул:
— Не жилец... — И зло зыркнул на Кирея: — Зачем?
— Святослав Иванович приказал.
Александр повернулся и пошёл в княжескую избу. За ним последовал только боярин Семён Андреевич.
В избе было тепло и сухо. Святослав Иванович уже пришёл в память и поднялся с постели. Рядом с ним сидели Агриппина Ростиславна и знахарь Симон и что-то настойчиво доказывали больному, который упрямо мотал головой. Увидев брата, Святослав Иванович встал и нетвёрдо шагнул ему навстречу.
— Сашка, они говорят, что я должен лежать. Но разве может князь лежать, когда враг на его земле бесчинствует?! — И пошатнулся.
Александр подхватил Святослава могучими руками и усадил на постель.
— Правы они, брат, лежать тебе пока надо, а дружину мы подготовим. Оружия на всю войну хватит, один Дымарь сколь мечей наковал. Только вот жаль Шумаха...