– Я помню, как она держала меня, когда накатывали волны.
– Она, наверное, очень любила тебя, – произнесла Стиви.
– Да, очень, – сказала Нелл.
Пока они шли по песку, Стиви ощущала напор волн и прилива, все время чувствовала сердцем непрекращающуюся связь с матерью этого ребенка.
Дойдя до конца пляжа, они бросили свои полотенца и вошли в воду. Стиви сразу нырнула и проплыла под водой несколько ярдов. Вынырнув, она увидела, что Нелл вынырнула позади нее, отфыркиваясь и гримасничая.
Они всплыли на поверхность, смеясь и переводя дух.
– Как далеко вы можете доплыть? – спросила Нелл.
– До Франции! – пошутила Стиви.
– Нет, правда, как далеко? До моста? Или до большой скалы?
– До большой скалы, – ответила Стиви.
– Поплыли туда!
– Это для тебя далеко. Давай лучше подождем, что на этот счет скажет твой отец.
– Он доверяет вам! – сказала Нелл. – Пошли! Я уже плавала туда с Пегги и ее мамой. Я буду вас догонять.
Они двинулись в путь поперек бухты, по диагонали от конца пляжа Стиви старалась плыть медленнее, но ее поразило, что Нелл оказалась умелой пловчихой. У нее были ровные, спокойные взмахи рук, плавные движения ног, едва касавшихся поверхности. Сам пляж был совершенно пуст, но несколько человек, сидевших с утра на променаде, смотрели на них. Стиви любила эти ранние утренние часы, когда все вокруг принадлежало только ей. Но делить все это с Нелл оказалось еще лучше.
Они проплыли ярдов пятьдесят, до большой скалы – горбатой, как кит, немного выше спереди и пологой сзади. Выбравшись на берег, они вскарабкались по водорослям и прилепившимся моллюскам на освещенную солнцем сторону. На солнце искрились колонии иссиня-черных мидий.
Опустившись на колени, Стиви и Нелл наблюдали за мельканием рыбешек, чертивших под водой узоры линий, которых преследовали стремительные стаи голубых луфарей. Чайки и крачки кружились и кричали у них над головами изредка пикируя на стаи рыб.
Нелл визжала от возбуждения. Стиви нравилось, что она не боится, что она настолько любопытна, что не уклоняется от ныряющих птиц, и не остерегается больших луфарей. Они следили за зигзагообразными движениями рыб, вспыхивающих серебром, а потом ныряющих и исчезающих.
– Это так классно! – сказала Нелл.
– Пищевая цепь в действии, – усмехнулась Стиви.
– Что такое пищевая цепь?
– Ну, мелких рыбешек поедают луфари, а луфарей едят более крупные рыбы…
– А кого едят рыбы, которых преследуют чайки? И рыбы, большие, как эта скала?
Стиви засмеялась, подумав о книге, в которой можно все это рассказать.
– Ты молодец, Нелл Килверт, – сказала она. – Я сообщаю тебе, что ты подкинула мне отличную идею. Я никогда не перестану писать книги, если ты будешь рядом.
– Правда? – обрадовалась Нелл, широко улыбаясь.
– Правда.
Они посидели еще несколько минут, пока их купальники не высохли на солнце. Стиви бросила взгляд на ступни Нелл. Они были точно такой же формы, как у Эммы, – узкие, с высоким подъемом. Переведя взгляд на ее лицо, она увидела глаза Джека, его прямой нос, его высокие скулы. От этого она слегка потеряла голову. Как поразительно, должно быть, иметь ребенка, у которого твои ноги и который похож на твоего любимого мужчину…
Ее мысли вернулись к посланию Мэделин, к ее просьбе передать «им», что она их любит. Ей не хотелось расстраивать Нелл, волнуя ее разговорами о ее тетушке. И сидя на скале, она упорно глядела на ступни Нелл, вкладывая в свой взгляд всю любовь Мэделин, надеясь, что Нелл что-нибудь почувствует.
– Поплывем назад? – спросила Нелл.
– Если ты готова.
Нелл кивнула. Она заслонила рукой глаза от солнца и смотрела прямо на Стиви.
– Раньше мне никогда не хотелось жить так, – проговорила она.
– Ощущать лучи солнца так прекрасно, да? – сказала Стиви.