Если где-то и есть духи, то это тут.
Сердце Стиви болело, она думала о своей тете, которая любила так сильно, что жертвовала столь многим ради того, чтобы быть рядом с душой любимого.
– Ты никогда не должна чувствовать себя одинокой, – сказала она.
– Я и не чувствую.
Стиви кивнула, глядя поверх деревьев.
– Ты тоже найдешь кого-нибудь, – сказала ее тетя, – и перестанешь чувствовать себя одинокой.
Стиви покачала головой.
– Я имела шансы, – сказала она.
– «Улыбка летней ночи», – сказала тетя.
Стиви взглянула с любопытством.
– Был такой фильм Ингмара Бергмана, вдохновленный «Ночной серенадой» Сондхайма.
– В музыке к нему была песня «Запишись в клоуны», – сказала Стиви. – Это история моей жизни и любви.
Тетя засмеялась:
– Это о человеческих слабостях и ошибках в любви. Но большинство из нас делает их, дорогая Стиви. Пока мы это знаем, мы живы! Ты далека от того, чтобы быть одинокой.
– Я делала больше ошибок, чем многие, и гораздо худших.
Тетя покачала головой, но уже не смеялась.
– Ты добивалась любви тела и души, – сказала она. – Ты верила в нее, нуждалась в ней так сильно, что испробовала три шанса… В пьесе великая герцогиня говорит, что летней ночью луна улыбается три раза… Ну а сегодняшней ночью я хотела бы, чтобы ты думала обо мне, как о великой герцогине.
– У меня уже были три раза, – сказала Стиви.
– Нет, милая. Я имею в виду не это. Подумай сейчас, сегодня и подумай как следует. Время и события летом измеряются по-другому, и особенно в ночи полнолуния.
В этот момент луна показалась из моря далеко на востоке. Она всплывала медленно, огромным обожженно-оранжевым диском, поднимавшимся над горизонтом, перевернутым вверх дном, как будто разлившееся по воде золото.
– Первая улыбка, видишь? – спросила тетя Аида, когда луна сияла, огромная и широкая, гримасничая, как Чеширский кот.
Она была ошеломляющей, запомнила Стиви.
Они ждали в тишине, луна медленно поднималась, становясь меньше и бледнее, пока не стала чисто белой, сияющей высоко в небе. Ее лик был испещрен кратерами, и Стиви лукаво улыбнулась.
– Ты что?
– Я сейчас вспомнила, – сказала Стиви. – Когда мы были очень юными, я и мои подруги Эмма и Мэделин называли ее «лунной девочкой». Посмотри, она смеется.
– Вторая улыбка, – сказала тетя.
Стиви и сама широко улыбалась. Она вспоминала свои пятнадцать лет со своими подругами, счастливые и дерзкие, они заявляли о своей собственности на луну.
– Когда же мы увидим третью улыбку? – спросила Стиви. – Ты же великая герцогиня ночи, ты должна знать!
– Ты увидишь ее, если у тебя хватит храбрости постучать в правильную дверь, – сказала тетя.
Стиви быстро взглянула на тетю, готовая поддразнить ее, но она увидела, что тетя Аида была совершенно серьезна. Она рассматривала Стиви печальными глазами. У Стиви что-то дрогнуло внутри. Ее тетя обдумывала серьезные вещи: продажу своего холма, своих деревьев, птичьих убежищ. Из глубины леса крикнула сова, и вторая отозвалась ей, она была совсем близко.
Вглядевшись, Стиви увидела силуэт большого филина, сидевшего на вершине башни. Его голова выглядела жуткой в лунном свете, его глаза и клюв сверкали желтым светом. Дрожь пронизала Стиви, когда он взлетел и скрылся за деревьями.
Теперь, взглянув на луну, она увидела, что луна плетет сеть на воде. Лучи лунного света мерцали и плясали на волнах. Глядя на это, Стиви представляла себе каждого, кого она когда-то любила. Она видела, как на это смотрит тетя Аида, и знала, что она думает о дяде Вэне.
Сердце Стиви колотилось. Постучать в правильную дверь… Она подумала о Нелл, стоявшей на ступенях лестницы с разодранными коленками. И она подумала о себе, ожидавшей приглашения у двери дома Джека и Нелл.