Она не обманывала, когда говорила, что песни, которые она слышала по радио, навевали ей мысли о замужестве. Она хотела постоянной защиты, она хотела быть уверенной, что человек, которого она любит, никогда не покинет ее, никогда не причинит боль. Она хотела надежности.
Эмма подошла к полосе высокой травы, которая росла между пляжем и прибрежными водорослями. Она осмотрелась вокруг и вернулась к ним с длинной белой палкой, принесенной морем, блестящей от соли на солнце.
– Что ты собираешься делать? – спросила Стиви.
– Нарисовать магический круг, – сказала Эмма. – Вокруг нас.
Они сгруппировались, взявшись за руки. Эмма выбросила одну руку вперед и начертила на песке большое «О». Она кружилась и кружилась, пока черта не стала глубокой и надежной.
– Похоже на солнце и луну, – сказала Стиви.
– Небесные тела, – предложила Мэдди.
– Точно, – подтвердила Эмма. – Мальчики – это одно, а верные подруги – совсем другое. Давайте никогда не забывать этого, ладно? Что бы ни произошло, мы не должны потерять друг друга…
У Стиви перехватило горло. Она почувствовала себя выброшенной из круга – ведь она будто бы предпочла Джона своим лучшим подругам. Но ведь ей хотелось, чтобы лето никогда не кончалось вместе с пляжными девочками, со всей их командой.
В этих чувствах не было ничего похожего на то, что было вечером с мальчиком, шептавшим ее имя. Но почему Эмма и Мэдди не видят, что одно не исключает другого? Если она любит мальчика, то эта любовь не вытесняет ее любви к подругам… Девочки все кружились и кружились под солнцем, палка Эммы все чертила и чертила круг на песке, и казалось, что совершается какое-то колдовство.
– Мы не должны терять друг друга, мы не должны терять друг друга, – нараспев говорила Мэдди, погружаясь в магическое действо.
– Силой, по праву данной мне, – говорила Эмма, – силой, по праву данной…
– Полуденным солнцем, – продолжила Мэделин.
– Полной луной и Плеядами, – добавила Стиви.
– Я объявляю нас… связанными навечно, – закончила Эмма.
Головы у них закружились, и они попадали на горячий песок. Стиви показалось, что Эмма декларировала очевидное: быть связанными навечно. Может ли быть, чтобы когда-нибудь стало иначе? Они лежали на спинах, хохоча до упаду. У Стиви, лежавшей на спине на солнце, слезы, скатывающиеся по щекам, были лишь отчасти вызваны смехом, а больше возвышенными эмоциями.
Поднявшись, они побежали в самое уединенное место, позади большого утеса, который был похож на огромную белую акулу. Эмма первой сняла купальник. Остальные последовали ее примеру и вбежали в воду за ней. Немного отойдя от берега, они встали в круг, взявшись за руки.
– Мы сегодня будем купаться голышом в лунном свете, – сказала Мэделин, притоптывая ногами в воде.
– Она ничего не восприняла, – сказала Эмма с показной грустью.
Стиви не поняла, что Эмма сказала неправильно.
– Наше время – дневное, – продолжала Эмма. – Ночи для них.
– Для мальчиков, – пояснила Мэдди.
– Для Джона, – сказала Стиви.
– Вот что мы сделаем, – сказала Эмма. – Мы теперь знаем, что у нас навсегда есть мы… но даже когда мы не вместе и смотрим на ночное небо, мы будем знать, что лунная девочка подмигивает нам…
– Лунная девочка? – повторила Стиви восхищенно.
– Да, – ответила торжественно Эмма. – Старик на луне давно устал, и будущее прояснилось.
– Это – женское дело, – сказала Стиви.
– Ясное дело, – согласилась Мэдди.
– Вы это знаете, – заключила Эмма, и они, смеясь, вместе нырнули под очередную волну.
Стиви вернулась домой от тети в этот июльский день, собираясь позвонить Мэделин сегодня же вечером. Но, в конце концов она отказалась от этого плана.