Он подумал о мудрости слов Аиды и о том, что Стиви просила его остаться. Он собирался прямо от Аиды поехать к Стиви и сказать ей, что утром позвонит Айвену Романову – есть контракт или нет, но он освободится от Шотландии. В водовороте этих решений он должен был еще разобраться в отношениях со своей сестрой.
Но, когда он увидел ее, его система развалилась. Медленно он взялся за дверную ручку, собираясь открыть дверь. Мэделин уже вышла из своей машины. Она стояла немного поодаль, скрестив руки.
– Джек, – проговорила она. Ее глаза потеплели, когда она произнесла его имя. – Не уезжай.
– Я и не собираюсь, Мэдди. – сказал он.
Он решился взглянуть на нее. Прошел год с тех пор, как он ее видел, и он заметил шрамы: темно-красные, от шеи к плечу, сбегавшие под платье. Она пополнела, ее лицо выглядело опухшим. Волосы были гладко причесаны, забраны назад черепаховым гребнем, на губах следы помады.
Ее неуверенность отозвалась болью в его сердце. Она выглядела такой беззащитной, это было невыносимо.
– Как ты? – спросил он.
– Мне лучше, гораздо лучше, – ответила она. – Я знаю, что выгляжу ужасно, это от стероидов, я принимала их после хирургии, из-за них я растолстела. Я терпеть не могу быть толстой, особенно когда ты на меня смотришь.
– Мэдди, ты совсем не…
– Пожалуйста, не надо говорить так, – сказала она, качая головой, будто не могла допустить никакой неискренности между ними.
У Джека защемило сердце. Он сделал шаг к ней, чтобы обнять ее. Но она затрясла головой еще энергичнее, останавливая его и закрывая лицо руками.
– Я пытался звонить тебе, – сказал он.
– Я знала, – всхлипнула она, – я знала, что это ты. Почему ты ничего не сказал?
– Я не знал, что сказать, Мэдди. Все так запуталось. Что Эмма говорила тебе… и что она сделала… потом эта авария…
– Я убила ее, – сказала Мэделин. – Я бы ни за что не могла причинить ей зла, но она ударила меня, и я выпустила руль…
Внутри у Джека все сжалось. Он любил свою сестру – в этом не было сомнения. Но он не мог заставить себя выслушать все подробности случившегося. В чем призналась Эмма, чем Мэделин вызвала ярость Эммы – разбираться в этом ему было слишком трудно, даже спустя год.
Она замерла, увидев горестное выражение его лица.
– Я хочу объяснить тебе все, – сказала она тихо.
– Давай не будем сейчас возвращаться к этому, – произнес он.
– Это единственный путь, – сказала она. – Ты должен понять, что я не собиралась все разрушать.
– Стоп, Мэдди, – сказал он, его сердце горело.
По шее стекал пот, и он чувствовал, как устал. Ему хотелось быть благоразумным. Это лето немного подлечило его – ему посчастливилось встретиться со Стиви, проводить с ней время, видеть, что Нелл стало лучше. Он мог говорить с Аидой, видеть ее отношения с племянницей. Воспоминания об Эмме и о Мэдди, светлые воспоминания – все это было здесь, в Хаббард-Пойнте.
– Но ты должен меня выслушать, Джек, должен!
– Я не могу! – крикнул он.
Тишина была оглушительной. Казалось, остановилась вся жизнь в Хаббард-Пойнте – теннисные и баскетбольные мячи уже не прыгали, радио замолчало, люди перестали разговаривать. Не было слышно ни звука. Голос Джека отозвался эхом в собственных ушах. Мэделин стояла перед ним, бледная и застывшая.
– Прости, – сказал он.
– Я поеду, – проговорила она дрожащим голосом.
– Нет, Мэдди, – произнес он, его руки тряслись.
Он двинулся к ней, но она внезапно скользнула в свою машину. Она нащупала ремень безопасности, плотно застегнула его. Он хотел дотянуться до нее, но не осмелился прикоснуться к ней. Она казалась такой ранимой…
– Джек, – сказала она. – Я люблю тебя.
– Мэделин, – проговорил он. Их глаза встретились, и он почувствовал слезы, бегущие по его щекам. Он не мог сказать ни слова.