Это очень странно. Хотя формально помолвка еще не объявлена, мы с графом обручены. Не могу поверить, чтобы его светлость легкомысленно относился к таким узам. А Оделла – высокородная леди. Если бы он переспал с ней сейчас, перед нашей помолвкой, это вызвало бы сильное возмущение ее родственников. Тогда Ботолфу пришлось бы на ней жениться. Разве это разумно?
– Нет, мисс, – согласилась Джейн. – Спать с такой знатной дамой, как леди Оделла, – серьезное дело.
Саксан хлопнула себя по лбу.
– Это может быть заговор! – воскликнула она с расширившимися от возбуждения глазами. – Такой трюк проделывали однажды с моими родственниками. Она намеревается помешать нашей свадьбе. Пойдем со мной, Джейн. Мы должны вернуться назад.
Саксан схватила Джейн за руку и так решительно потащила ее за собой, что та вскрикнула.
– А что, если это не трюк?
– Ты хочешь сказать, что граф поддался соблазну? Тогда я тем более должна вернуться. Я должна знать, не являются ли его признания пустыми словами.
Ботолф отослал пажа, надел халат и налил себе вина. Ему хотелось побыть одному, и он нахмурился, услышав стук в дверь. Дальнейшее заставило его ужаснуться: в комнату проскользнула леди Оделла в тонкой ночной сорочке и прикрыла за собой дверь.
– Оделла, вы с ума сошли! – выдохнул граф, делая шаг назад.
– О Ботолф! – вскричала она, бросаясь к нему. – Ты всегда так холоден со мной. Я больше не могу этого вынести.
Несмотря на свое возмущение, Ботолф не мое не обратить внимания на ее роскошные формы. Но он быстро потушил эту искру пробуждающегося интереса. Его тело нуждалось в разрядке, но леди Оделла была не тем лекарством, которое ему требовалось. В этот момент Ботолф думал только о том, как скрыть этот вопиющий случай от всех, и в первую очередь от Саксан.
– Миледи, это глупо. – Он постарался оттолкнуть ее. – Нас может застать кто-нибудь.
Оделла еще крепче прижалась к графу и начала тереться о него.
– Мне все равно. Я это делаю из любви.
Несколько минут на Ботолфа изливались ее признания, и слушать их оказалось даже приятно. Он был всего лишь мужчина, а ни один мужчина не может не испытать удовольствия от лести такой женщины, как Оделла, которая говорит о том, что умирает от любви к нему. Но вскоре граф решил, что не следует позволять ей выражать свои чувства так открыто, в то время как он не интересуется ею – более того, он обручен, – и еще раз попытался мягко отстранить ее.
– Пожалуйста, замолчите, миледи, – попросил Ботолф, когда ему наконец удалось немного высвободиться. Я не могу…
– Знаю, – перебила Оделла со слезами в голосе, положив ладони ему на грудь. – Ты не можешь разделить моих чувств. Потому-то я и пришла. Я понимаю: сердцу не прикажешь. О, Ботолф, если ты больше ничего не можешь мне дать, по крайней мере не отвергай меня сегодня. Позволь мне познать, каково быть в твоих объятиях.
– Я был бы бесчестен, если бы воспользовался вашей слабостью, миледи. – Он попытался освободиться от ее рук, когда снова раздался стук в дверь. – Подождите! – крикнул он, но было поздно. Дверь распахнулась, и граф в ужасе уставился на Саксан, которая вошла в комнату в сопровождении служанки. – Саксан, – только и смог простонать Ботолф.
Саксан плотно закрыла за собой дверь и воззрилась на Ботолфа и Оделлу. Она не придала значения ужасу в глазах графа, но выражение триумфа, промелькнувшее на лице ее соперницы, понять было нетрудно. Но Саксан также видела, как граф вытянул вперед руку, пытаясь отстранить от себя прижимающуюся леди Оделлу, и догадалась, что он не успел бы принять такую позу нарочно. Значит, это все Оделла. Теперь Саксан испытывала только гнев, целиком направленный на соблазнительницу.