Ты хорошо себя вел?
– Да, меня покормили, искупали, перебинтовали и при этом всячески мной помыкали.
– Ну что ж, я рада, что тебя так хорошо развлекали. Ты поспал?
Саксан поддалась искушению потрогать его лоб и довольно кивнула, обнаружив, что он восхитительно прохладен.
– Да, мне было приказано спать.
Она откинула прядь волос, упавшую мужу на лоб.
– Надеюсь, ты подчинился. Сон – лучшее лекарство. Каждый раз, когда ты спишь, к тебе возвращается здоровье, а Регенфорд требует, чтобы ты опять был сильным.
– И я должен быть сильным, чтобы бороться с Сэсилом. Он не появлялся?
– Нет. Этот человек имеет способность исчезать, как клубы дыма при сильном ветре. Хотя то, что он вынужден прятаться, нам на пользу. Зная, что его ищут, он не подберется близко, пока ты прикован к постели – а потребуется, возможно, несколько недель, пока ты полностью выздоровеешь. У нас есть маленькая передышка. Дай Бог, нам повезет и все кончится до того, как ты будешь достаточно сильным, чтобы снова взять меч.
Ботолф усмехнулся:
– Это было бы замечательно, но я уверен, что Сэсил будет ждать меня, и мне придется покончить с ним самому.
Саксан согласно кивнула, но в ее глазах появилось выражение печали и страха. Ботолф подумал о том, насколько мать была права в отношении Саксан. Мысль, что жена его любит, была такой пьянящей, такой искусительной, что он инстинктивно отогнал ее прочь. Ему хотелось открыть ей сердце, позволить своим чувствам выплеснуться наружу, но он боялся. Если Саксан предаст его, ее обман причинит ему такую боль, что смертельная рана, которую нанес ему Сэсил, покажется уколом булавки. Хотя Ботолф не хотел признаться себе в этом, у него не хватало мужества рисковать, испытывая чувства Саксан.
— Ты чересчур много занимаешься, – упрекнула мужа Саксан, когда, войдя в комнату Ботолфа, застала его фехтующим на мечах с Весли.
Граф отложил меч и, отослав Весли, принялся оправдываться:
– Я должен восстановить силу и мастерство, утраченные за три месяца, пока я был прикован к постели.
– Ты не был прикован к постели все три месяца. – Саксан села на его кровать и вздохнула. – Я знаю, что ты выздоровел. Даже шрам начинает бледнеть. Но мне нелегко отделаться от воспоминаний, как ты лежал при смерти и священник совершал над тобой последний обряд. Из-за этого я иногда слишком осторожничаю.
Умывшись, Ботолф сел рядом, обнял ее и крепко поцеловал.
– Похоже это на поцелуй человека, который все еще близок к смерти? – спросил он хриплым от желания голосом.
Саксан улыбнулась и обвила его шею руками.
– Может быть, бой на мечах – это не все, в чем тебе надо практиковаться? – пошутила она.
– Когда ты вернешься в мою постель? – вдруг спросил он.
Саксан покраснела, стараясь не смотреть ему в глаза. Впервые, с тех пор как спала лихорадка, Ботолф спросил об этом напрямик, но намекал уже в течение нескольких недель. С возвращением сил к нему вернулось желание, и Саксан внезапно почувствовала робость. Ей казалось, что она стала непривлекательной. Каждый раз, раздеваясь, она видела свой округлившийся живот, который из-за движения внутри сам иногда двигался. Хотя ей нравилось то, что таила эта бесформенность, она находила ее уродливой и была уверена, что Ботолф тоже. Саксан боялась, вернувшись в супружескую постель, обнаружить, что муж не хочет ее.
– Я боялась, что это плохо отразится на заживлении твоей раны.
– Моя рана заживает уже несколько недель. Ее нельзя открыть теперь даже кинжалом.
– Тебе надо хорошо спать, а я бы тебе мешала.