Она оставила на моих руках осадок, какой-то желтый песок. Я не была уверена, что это золото. А потом увидела это.
— Ты нашла его! На берегу ручья! Потянет на все двенадцать унций. Оно где-то там. И там его много… — Линкс засмеялся. — И Нора его нашла. Моя девочка, Нора! — Он притянул меня к себе, почти задушив в объятиях.
Но я подумала: «Он обнимает не меня, а золото». Отпустив меня, он продолжал смеяться.
— Представить только! Годы тяжкого труда, пота, жизнь, полная напрасных надежд… И вот Нора едет кататься, хочет напиться, и золото само падает ей в руки!
— Может быть, там ничего особенного нет.
— Ничего особенного! Песок просто падает тебе с водой в руки. А самородок лежит на берегу! И ты говоришь: «Ничего особенного». Ты не знаешь, как это бывает на месторождениях. — Внезапно он опомнился. — Ни слова никому… Мы сейчас же поедем туда. Возьмем Стирлинга. И никто не должен знать, куда мы едем. Никто не должен догадаться, что там, пока этот участок не станет моим.
Я заразилась его возбуждением. Золото! Какое счастье! Какая победа! Но разве я ликовала просто потому, что нашла золото? Нет. Потому, что нашла его для Линкса.
Неделя сменялась неделей, а лихорадочная напряженность не исчезала, тем более что новость нужно было хранить в строжайшей тайне. Мы жили в постоянном страхе, что кто-то еще обнаружит наше золото.
Линкс со Стирлингом исследовали местность и были абсолютно уверены: там находятся богатейшие в Австралии залежи. На вершине плато, куда забраться было трудно, пряталось целое состояние. И все эти годы оно было так близко. Они смотрели на меня как на какое-то чудо. Я и сама гордилась собой, отказываясь слушать внутренний голос, который спрашивал:
«Много ли хорошего принесло золото людям?»
По вечерам вместо игры в шахматы мы совещались. Обычно к нам с Линксом присоединялся Стирлинг. Чтобы не вызывать подозрений, Линкс покупал не только ту землю, где находилось плато, но и соседние участки. Он якобы хотел расширить свои владения, увеличить стада овец.
Линкс был уверен, что настоящие сокровища скрыты под землей.
— Обычно золотые жилы залегают на разных уровнях, — объяснил он. — Мы станем копать шахты на ту глубину, которая потребуется.
И вот наступил день, когда Линкс позвал сына и меня в библиотеку. Открыв бутылку шампанского, он наполнил три бокала.
— Земля моя! — торжественно объявил он. — Мы будем богаче всех.
И вручил бокал сначала мне, потом — Стирлингу, затем взял себе.
— За Нору, — сказал он, — которая нашла наше богатство.
— Это была просто удача, — настаивала я. — Но вас я не знала бы, что с ним делать.
— Ты поступила правильно. Ты пришла прямо ко мне. — В его глазах светилась любовь и одобрение. Я подумала, что никогда в жизни не была так счастлива.
— А теперь, — сказал он, — за нас, за ликующий триумвират!
Мы выпили. Я спросила:
— А вы уверены? В конце концов, шахты еще не вырыты.
Линкс рассмеялся.
— Нора, уже сейчас мы нашли самородок, который стоит не менее десяти тысяч фунтов. Там, наверху, золото, золото, много золота! Не волнуйся. Мы богаты. Мы ждали этого долгие годы, и вот ты привела нас к победе.
Я протянула к ним руки. Линкс взял меня за одну, а Стирлинг — за другую.
— Я хотела этого больше всего на свете, — сказала я.
— Так у тебя тоже была золотая лихорадка, Нора, — поддразнил меня Линкс.
— Нет, мне просто хотелось дать вам обоим то, о чем вы больше всего мечтали.
Потом Линкс обнял меня и нежно прошептал:
— Нора, моя девочка.
Затем отпустил и как бы вручил Стирлингу, я прижалась к нему.
— Мне кажется, я плачу, — сказала я. — Те, кто не плачет, когда их обижают, плачут, когда счастливы.
И вот началась работа. Все вокруг только и говорили, что о находке.