Стояла тишина в комнате. Женщины обе молчали. Алина еще раз внимательно посмотрела на фотографию и тихо сказала:
– Марта Генриховна, знаете, о чем я сейчас подумала: миг жизни отражен на фотографии, а как много информации он несет, если люди, попавшие в этот миг, помнят, о чем он говорит. Очень трогательная, грустная до слез история молодой девушки. Но она не окончена. Вы так и не узнали, что же произошло между Олей и Мишей?
– Я никогда не спрашивала ее о том случае. Оля сама как-то в одну из встреч сказала, что помнит Михаила. Она забыла, что он там ей говорил на латыни, но про гречневую кашу помнит. И смеясь, сказала:
– Если у меня внезапно портится настроение, не могу понять, почему и отчего это происходит, мне как будто слышится его голос: «Не знаешь, почему это произошло, займись полезным делом, да хотя бы кашу гречневую свари!» Мне становится смешно, настроение улучшается и всё входит в норму. Когда я сумела отследить такую ситуацию не один раз, стала мысленно благодарить Мишу. А спустя несколько лет после нашей с ним встречи я вдруг поняла, какая же я была дура, что так с ним рассталась. Хотите узнать, что тогда произошло? – весело спросила она меня.
– Если ты можешь рассказать и тебе это не доставит боль, расскажи.
– Мы были в Долине роз. Вы знаете, какая там божественная красота. Розы, розы, розы кругом разных цветов, размеров. Ландшафт красивый, тебе кажется – в сказку ты попал. Вот так я и чувствовала: в сказке я, как бабочка или фея порхаю над цветами, рядом со мной эльф красивый. Я кружилась, а не шла по дорожкам. Улыбалась, восторгалась и смеялась. Настроение бесконечно счастливой маленькой девочки. Миша смотрел на меня удивленно и шептал, когда я вновь оказывалась возле него: «Ты сейчас похожа на фею цветов, волшебницу! У тебя глаза как звезды. Ты сама как роза».
Этим еще больше воодушевлял меня, и я веселилась, напевая песенки. Когда я в очередной раз сделала оборот вокруг себя, напоминающий вальс, оказалась в его руках. Он на меня смотрел взглядом полного огня, мне казалось – я сейчас, как мотылек сгорю в его глазах. Миша начал меня целовать, в глаза, губы, прижимая к себе крепко, я таяла в его руках и … ответила ему на поцелуй. Мы стояли на дорожке среди роз и целовались. Я не думала ни о чем, я таяла в его губах, в его руках.
– Оленька, поедем ко мне, – слышу как сквозь вату я. Открываю глаза и вижу глаза Миши. Я испугалась. Мне показалось, он меня сейчас съест. Пытаюсь отстраниться, он не пускает:
– Поедем ко мне. Нам будет с тобой хорошо.
– Нет, – сказала я и вырвалась из его объятий. – Отвези меня в Минводы.
– Оля, прости, прости, Оленька, – как будто бы очнулся Миша.
Но я была непреклонна. Настроение испорчено. Надулась, как мышь на крупу, и молча пошла к выходу из долины роз. Миша идет за мной и тоже молчит, так молча приехали к нашему санаторию. Я, выйдя из машины, сказала ему «прощай» и гордая ушла, от обиды кусала себе губы и моргала глазами, чтобы не плакать.
Миша догнал меня на аллее недалеко от санатория, но разговаривать я с ним не стала.
Прошло время, стала взрослая я, замужняя женщина и поняла, что сама своим поведением спровоцировала тогда его порыв. Как мог отреагировать молодой мужчина, видя кружившуюся перед ним девчонку, стреляющую глазами по сторонам? Это она знала, что смотрит на розы и на небо, а он что думал: ему строит глазки! Да еще в порыве сама ответила на поцелуй, – это уж точно знак согласия! – подумал он.
Одним словом, я простила Мишу, попросила мысленно прощения у него и у себя той, молодой дурочки. В этом опять же помог он своими советами, которыми тогда в наш дождливый вечер делился со мной. Я помню Мишу. Добрым словом помню. У нас с ним не было совместного будущего, но я не должна была его тогда оскорблять своим поведением, – закончила свой рассказ Оля.
– Я рада за Олю, за ее мудрое отношение к ситуации, согласна с ней, что она была не права тогда. Но она была молода, неопытна, ее чувства любви и обиды были искренни. Если бы мы, люди, всегда поступали мудро, мы от рождения были бы уже стариками. Если бы молодость знала, если бы старость могла… – закончила Марта Генриховна рассказ об Оле и улыбнулась.
– Марта Генриховна, а заметили вы, что обе мы рассказали истории о порядочных мужчинах и легкомысленных девушках, по крайней мере, на первый взгляд, они так воспринимаются? – Алина задала вопрос и наблюдала за Мартой Генриховной, которая, закончив рассказ об Ольге, сидела печальная и задумчивая. Алине даже показалось, что та и не слышит, что ее спрашивают о чем-то, но она, много лет зная Марту Генриховну, не торопила ее с ответом. С возрастом Марта Генриховна становится всё более сентиментальная и часто оценивает жизненные ситуации не только и не столько с позиции профессиональной, но исходя из богатого жизненного опыта, который не всегда соглашается с теорией. Сама она шутит:
– Сколько психотерапевтов, столько и методик. – И всегда серьезно добавляет: – Есть базис, основа психологической науки, но есть и удачные отклонения от нее. Моя собственная практика иногда опровергала теорию. Я всю жизнь училась у людей, которым помогала.
– Вот и я Алина думала о том же, но немного с другой интонацией, чем ты сейчас сказала. Девочкам из наших историй жизнь сделала подарок, послав им на встречу этих мужчин, у Полины и Ольги сохранилась вера в порядочность мужского пола, им удалось создать счастливые семьи. А сколь часто в жизни бывает по-другому. Моя богатая практика знает много трагичных историй. Но мне не хочется говорить о них.
– У меня есть не трагичная, а юмористически-сатирическая история о двух молодых мужчинах. Если вам будет она интересна, при следующей встрече расскажу, а сейчас мне надо бежать, внука встретить с музыкального урока, извините, – ласково, шутливо закончила разговор Алина.
– До свидания, Алиночка. Нам с тобой как всегда мало времени. До встречи, а сейчас я отдохну, что-то разволновалась, вспоминая ту давнюю историю, – тихо говорила Марта Генриховна, провожая Алину до дверей.
Они кофе не пьют, они сало едят!
– История, которую хочу вам рассказать, произошла со мной и моим коллегами. Мы были молоды, к жизни относились легко и не очень задумывались о своих поступках. Нет-нет, ничего плохого вы не думайте, – засмеялась Алина, заметив, как высоко поднялись брови Марты Генриховны, – по-крупному не грешили, кодекс строителя коммунизма мы выполняли. А в остальном – кто не без греха?
– Алина, интригующее начало. Но мне помнится, ты обещала рассказать юмористически-сатирическую историю о двух молодых мужчинах, – Марта Генриховна смотрела на собеседницу гипнотизирующим взглядом.
– Вот о них, не очень прекрасной нашей половине речь и пойдет. Я не оговорилась, назвав мужчин не очень прекрасной половиной, потому что как сильный пол они у меня оба, по разным, правда, причинам, не воспринимались, – Алина засмеялась весело и звонко, – повезло в молодости такое чудо увидеть и некоторых ошибок в жизни, надеюсь, избежать. Я пришла работать в один из отделов облстатуправления. Мне только что исполнилось двадцать три года. В отделе по штатному расписанию значилось четыре сотрудника и начальник отдела, но на момент моего выхода на работу были в наличии начальник отдела, который занял свое место за рабочим столом на две недели раньше, чем я, и оставшаяся от бывшего состава сотрудница в возрасте после сорока лет. Почти бабушка, – так я тогда подумала. Вместе со мной приняли на работу еще одну молодую женщину, Алёну. Она меня чуть постарше, к тому времени была замужем, у нее была прелестная девочка лет пяти. Я еще была в состоянии выбора будущего супруга. Мы с ней были как знак «плюс» и знак «минус», но в хорошем смысле слова. Она высокая, немного полноватая блондинка, натуральная, а не перекисью водорода получила окрас волос. Глаза у нее большие голубые, ресницы на них как бабочки, а взгляд всегда немного удивленный. Она этим взглядом многих смущала, а уж наших коллег-мужчин, о которых речь пойдет ниже, и подавно. Я роста, сами видите, какого, с годами ни один сантиметр не прибавила, худая, волосы длиной ниже плеч каштанового цвета, иногда с отливом огненным, если мне захотелось немного повеселить себя. Глаза обычные серого цвета, очень удобный окрас глаз, скажу я вам, – надел голубую блузочку – глазки голубым светятся, надел платье зеленое – на вас смотрит почти что изумруд. Что общего было: крупные локоны, высоченные шпильки и очень серьезный вид, да еще красивые наряды. Но мы никогда не соревновались в одежде, вкус разный, но безупречный. Мы быстро сдружились.