Золотисто-желтый, с черными камеями сервиз Веджвуда, очень редкий, как я узнал в Париже на выставке Веджвудских изделий (в России антиквары плохо разбирались), на камине красиво с ним гармонировал. Группы Бисквита Амуры (Императорского завода), отражающиеся в старинном зеркале, придавали какую-то веселую улыбку этой комнате и без того столь радостной, обычно залитой солнцем.
Стеклянная дверь открывалась из этой Екатерининского стиля комнаты в облюбованную Тамановым круглую библиотеку-ротонду. Над ней, рассчитанной всецело на архитектурную обработку, имевшей быть почти пустой, он особенно потрудился. Вся белая (под белый полированный мрамор), она напоминала некий античный храм, с ее высоким куполом. Сокращающиеся в масштабе кессоны с розасами придавали куполу особенную глубину и стройность. Своим скульптурным карнизом он упирался на восемь белых стройных колонн, между которыми за медной решеткой весело пестрели и золотились переплеты книг в вправленных в стены полукруглых, как и они, шкалах.
Любовь к Камероновскому стилю Таманова в этой комнате ярко сказалась. Легкая, стройная, в силу безошибочно угаданных пропорций, она не требовала никакой меблировки. Заполнение мебелью могло бы лишь нарушить ее архитектурную "девственность", да и, как книгохранилище, она ее не требовала (в ней были собраны все художественные издания и наиболее редкие книги). В центре круглый стол, покрытый старинной шелковой тяжелой скатертью вишневого цвета, восемь легких стульчиков в стиле Директории, цвета слоновой кости с зелено-черным орнаментом, простой стеклянный фонарь-колокол, свисающий с купола - ничего другого, ни одного предмета. Из четырех стеклянных дверей между колоннами, одна выходила на лоджию, другая в зимний сад, виднеющийся издали, в глубине амфилады, им кончающейся, а с другой стороны биллиардной, уже упомянутой. Это была амфилада, тянущаяся во всю длину дома по фасаду.
"Здорово вышло!" - говорил Таманов с улыбкой законного самодовольства, смотря на эту ротонду. А как любовался ею А. Бенуа, с которым мы запросто в ней ужинали. Так все полюбили эту белую красивую ротонду, с зеленью сада виднеющейся в двери и пением птиц, порхающих в вольере в этом зимнем саду, что мы обычно с друзьями там пили чай.
С радостью спешу я в моей воображаемой, призрачной прогулке по комнатам в дальнюю, после всего пройденного, в памяти восстановленного, зеленую, глубь этого зимнего сада, некоей стеклянной "обсерватории" - вышки, с ее огромными стеклянными рамами до потолка, в высоту двух этажей. Так манит его зеленая прохладная для глаза гамма, после горячих тонов веселых стен и мебели пройденных комнат.
Зеленые матовые, крашенные стены, темные группы растений - камелий с красными огоньками цветов - одних камелий, с их благородной синеватой листвой, ни одной "классической" пальмы, ни одного тропического растения, этих обычных и пошлых атрибутов зимних садов и ресторанов; лишь цветы на подоконниках и осенью хризантемы кое-где давали красочные, веселые пятна среди комнаты, а также цветы старого ковра "обюссоне", им вторящие. Тяжелый, своеобразный угольный диван со старинной густой позолотой и золоченной вазой, - ажурной корзиной, со свисающими цветами, обитый старинным шелком с блеклыми букетами и гирляндами зелени заполнял тяжелой массой большую комнату с соответствующими креслами и стульями. Они красиво выделялись на зелени стен со старинными стенными люстрами, зеркальными с бронзовым обрамлением. Им соответствовала люстра той же эпохи, с нимфами, фавнами и хрусталем:
две золоченные бронзы - круглые барельефы Клодиона, в бронзовых рамах, два единственных украшения стен.