— Папа! — молодой человек приподнял стакан в сторону могильного холма и выпил. — За тебя!
Он встал со своего места, развернувшись в полупоклоне, отставил стакан и стал перчаткой подметать плиту, чтобы проявилась надпись. Но снег падал так быстро, что он оставил эту бесполезную затею. Парень тяжело вздохнул, поправил на плите стакан с куском хлеба сверху и сел на место.
Также, помнится, в прошлом году сидели вдвоем с отцом у могилы деда. Тогда была осень, листопад. Все попытки собрать листья в одну кучу заканчивались провалом. Строптивые желто-красные листья не хотели слушаться веника и с шумом разлетались от ветра в разные стороны. Отец тихо говорил что-то, молодой человек не помнил уже тех слов, но одна фраза врезалась ему в память.
— Вот так и ты будешь приходить ко мне на могилу…
Ему стало жутко от этих слов. Как так? Отец казался вечным! Он же никогда не умрет! Будет всегда…
Действительно, вот настала его очередь приходить к этим могилам. Нет, умом он понимал, что все смертны, но сердце ныло при воспоминаниях. Он теперь заново переживал все действия, разговоры многолетней давности, начиная с детства. И каждое воспоминание обнаруживало, что он что-то не так сказал, что-то не успел, что-то не так сделал, не помог…
— Отец! — молодой человек шмыгнул носом. — Ты знаешь, я недавно обнаружил, что ты вел записи. Ты, оказывается, был блогером. Там есть и про меня. Почему мне подобного раньше не говорил, а доверял свои чувства интернету…
— Когда меня ругал, то я думал, что ты меня презираешь за мои двойки, а ты, оказывается, переживал за меня сильнее…
— Когда ты меня ставил в угол, я думал, что не любишь меня. А ты, оказывается, в это время стоял за дверью и терзался от того, что вынужден наказать…
— Ты крайне редко меня обнимал, и я думал, что никому не нужен, но ты, оказывается, таким образом воспитывал во мне мужчину…
— Пап, а помнишь того щеночка? Которого я притащил домой. Грязного, неухоженного и брошенного. Мне так страшно было идти домой, думал, что ты меня отругаешь за это. Но ты молча взял у меня щенка и понес в ванную. Отмыл, высушил, приготовил место для него. А на следующий день свозил его в ветклинику на осмотр и прививки. Я это помню.
Парень снова плеснул водки в стакан, но не сразу стал пить. Прочистил кашлем саднящее горло и сказал:
— Прости меня, папа! Ты был со мной во всех, без исключения, важных моментах моей жизни. Прости за то, что не всегда понимал тебя тогда. Прости за то, что наказывая меня, ты наказывал и себя.
Молодой человек залпом выпил холодную жидкость и поморщился. Вдруг почувствовал, что его непокрытую голову погладила чья-то теплая ладонь. Он встрепенулся, стал оглядываться по сторонам, но никого не обнаружил. Лишь тихо падал снег и стучал мелкий дождь по куполу зонтика.
Спаситель
Он тогда только закончил обучение в институте. Учёба не давала взглянуть на жизнь широко раскрытыми глазами: учёба, дом, библиотека; учёба, дом, библиотека… Ну иногда что-то менялось местами. Конечно, что с «ботаника» взять. А на дворе уже девяностые, как их называли, «лихие девяностые». Страна кипит, все продаётся, даже жизнь… Конкретные пацаны в малиновых пиджаках и кожаных куртках поверх спортивных «адидасов» разъезжают на «Широких» и «Паджериках».
Как-то наш «ботаник» возвращался поздно вечером с очередного поиска работы. В одном из переулков, куда он свернул, послышались звуки, отчётливо напоминающие пистолетные выстрелы. А шустрые ребята в спортивных костюмах уже прыгали в тёмные «бумеры» и собирались уезжать. Ещё бы, ведь рядом с другой машиной валялись три бездыханных тела. И не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: здесь была классическая «стрелка» и закончилась она не в пользу владельцев крутой тачки, что стоит заведённая рядом с телами. И самое противное, что «ботаника» заметил один из тех, кто загрузился в «бумер». Незапланированный свидетель. Ну и дела…
Распахнулась правая задняя дверь БМВ и оттуда вышел бритоголовый браток с обрезом в руке. «Ботаник» стоял как вкопанный. Ему бы отпрыгнуть за угол и бежать, бежать, что есть мочи. Но ноги стали ватными, а мозг сковал страх и не был способен давать какие-либо команды телу.
Бритоголовый качок в «адидасе» стал медленно поднимать ствол, но выстрелить не успел. Сначала из темноты раздался крик:
— Стоять, сука! Ствол на землю! Милиция! Грохнем всех, бляха-муха!
Затем раздался выстрел и довольно удачный — бритый, уронив обрез, схватился за плечо и медленно осел. В ответ из машин раздались ответные выстрелы. «Ботаник» с ужасом наблюдал за разгорающимся действием. Как в этой канонаде его не задела ничья пуля — удивительно. Но, как говорится, дуракам везёт. Минут через пять интенсивной перестрелки машины рванули со двора, оставив на поле боя двух братков.
Через несколько секунд из-за укрытия появился СПАСИТЕЛЬ. Он молча прошагал мимо «ботаника», подошёл к бандюкам, легонько потрогал носком ботинка одного, другого… Первый застонал, а второй не подавал признаков жизни. «Спаситель» присел на корточки рядом с раненым, убедился, что тот не опасен, затем встал и посмотрел на «ботаника». Взгляд этого матёрого мента был равнодушным. Как на предмет. Как на его укрытие из мусорных баков…
Через некоторое время приехали пэпээсники, скорая и ещё кто-то на гражданских машинах. После короткого допроса «ботаника» увезли в отделение. Только там он окончательно расслабился и понял, что жив.
Его спаситель сидел за соседним столом и писал рапорт, пока допрашивали «ботаника». Периодически прекращал писать, чтобы подтвердить показания кивком головы. Протокол допроса записывала симпатичная практикантка. Чтобы окончательно не расклеиться, «ботаник» сосредоточился на её розовых ноготках. Тоненькие пальчики крепко сжимали шариковую ручку, а аккуратные ненакрашенные ноготки мелькали при этом так быстро, что он не успевал за ними взглядом. Это успокаивало.
Во время допроса она пояснила, что его спаситель — Артём Игоревич Золотарёв. Возвращался домой после службы, услышав стрельбу, завернул в тот злополучный переулок и, как оказалось, вовремя.
Артём Игоревич представлял собой тот тип непродажной части доблестной милиции, что вел непримиримую борьбу с бандитами. Участие в таких перестрелках для него не впервой.
Коротко пискнув «Спасибо. До свидания», наш «ботаник» ушёл домой. И только там, осознав, что он действительно был на краю гибели, подумал, что стоило как-то отблагодарить мента. Ведь если бы не он, то лежать бы ему теперь на столе патологоанатома.
* * *
Прошло семь лет. Утром в собственной квартире «ботаник» проснулся от головной боли после вчерашнего. Впрочем, теперь он уже был не «ботаник», а респектабельный бизнесмен Сергей Петрович Ковалёв. Вчера, после защиты проекта, засиделись с сослуживцами в ресторане и последняя рюмка на посошок была совершенно лишней.
Он, пошатываясь, добрался до холодильника, достал бутылку пива. Скрутив крышку, жадно припал губами к горлышку. По телу растеклась живительная сила.
Сергей Петрович поставил бутылку на стол и направился в ванную, но в это время его остановил звонок в дверь.
«Что за чёрт?! Сегодня же выходной! Кому не сидится дома?»
Мужчина прислушался к своим ощущениям — мутило.
«Нет, не буду открывать!»
Но в дверь настырно продолжали звонить.
«Чтоб вас…»
Сергей открыл замок и молча уставился на странно одетую женщину, продолжающую нажимать на звонок. Он поднял тяжёлую руку и снял палец с розовым ноготком со звонка. Странный контраст: молодые тонкие пальчики с розовым ноготком и старая грязная фуфайка.
Приглядевшись, Сергей Петрович понял, что она достаточно молода, только странный деревенский наряд скрывает её возраст.
— Вам нужна деревенская картошка?
— …?