– Вадим Николаевич, можно любить человека всю жизнь? Или это только в кино показывают?
– Конечно, можно, – ответил он. Однако его слова звучали как-то не убедительно и формально. У них с женой отношения складывались по-разному: то любовь разгоралась, то вдруг угасала. Говорить об этом с детьми, хоть и взрослыми с виду, ему не хотелось. И он вернул разговор в русло репетиции.
Часа через два домой вернулась Вероника. Увидев полный дом гостей, она не подала виду, но чувствовалось, что это ей не очень понравилось. Когда ребята ушли, она недовольно сказала мужу:
– Зачем в квартире клуб устраивать? Мне потом за всеми грязь убирать.
– Но я для тебя стараюсь. С тебя же отдел культуры требует проведение кружков художественной самодеятельности. То, что я делаю, будет тебе плюсом, – заверил он жену.
Глава 13
В апреле Вадиму исполнилось тридцать четыре года, и в субботу они с женой устроили по такому случаю праздник. Он, включил радиолу и поставил пластинку с танцевальной музыкой. Затем раздвинул на окнах шторы, и комната наполнилась солнечным светом, весёлой музыкой, а Вова с Надей радостно начали кружиться в танце. Вадим, тем временем, постелил скатерть на стол, поставил бутылку вина и закуски. Из закусок была селёдка в селёдочнице, квашеная капуста и картошка, тушённая с мясом. Детям был компот. Всё это он сам приготовил и пригласил всех занять места за столом.
– Давайте выпьем за маму, чтобы никогда не болела, – поднял он бокал с красным вином, а Надя с Вовой подняли бокалы с компотом.
– Нет, сначала давайте выпьем за твой день рождения, – возразила Вероника.
Родители стали спорить за кого пить, а дети сказали, что надо выпить за маму.
Пришлось им подчиниться. Веронике было приятно, что дети проголосовали за неё. Когда наелись, стали смотреть по телевизору начавшийся фильм о революции «Ленин в октябре».
– Я уже два раза смотрела этот фильм, – зевнув, произнесла Вероника. – Он у нас недавно в клубе шёл. Вы смотрите, а я прилягу на диван. Она легла, а из телевизора доносились звуки фильма. Вадим хотел убавить звук до минимума, но жена запротестовала: «Не надо, я под звук телевизора лучше засну». Она закрыла глаза, и он смотрел на жену, отмечая, что она по-прежнему красивая. С тех пор, как они поженились, прошло одиннадцать лет, но она продолжала вызывать в его душе любовь и нежность. Конечно, она не осталась такой же молодой девушкой, как раньше, но все её черты лица и характер остались прежними.
Вова смотрел фильм внимательно, а Надя занялась со своей любимой куклой, вертела её в руках, стала снимать с неё платье. Сын спросил, указывая на лысого человека на экране:
– Папа, а Ленин был смелым? У него пистолет был?
Отец много читал про Ильича, видел немало о нём фильмов, но ни разу не видел, в кино Ленина с пистолетом.
– Да, он был смелым и умным человеком, но пистолет он с собой не носил.
– А если бы его жандармы схватили? – спрашивал Вова. – Как бы он стал обороняться?
– Они его не узнали, – ответил папа, – ты же видишь, как он изменил свою внешность. Завязал лицо платком, будто зубы болят.
Вероника слышала их разговор, хотя глаза её были закрыты. Она открыла глаза, села на диван и уточнила:
– Ленин был обычным человеком, сейчас о нём ничего плохого не говорят, потому что он вождь мирового пролетариата. Я, думаю, у него тоже были недостатки, и они с женой тоже иногда ссорились.
После окончания фильма дети ушли гулять, а супруги продолжили обсуждать Ленина. Вероника спросила мужа:
– Как ты считаешь, если бы не было Ленина, революция всё равно бы произошла?
– Конечно, произошла бы, – не задумываясь, ответил он. – Кроме него было много замечательных революционеров. Это Калинин, Сталин, Троцкий, Ворошилов, Микоян и многие другие.
– А, если бы революции не было, то, как бы мы сейчас жили? – продолжала рассуждать Вероника. – У нас в больничной палате женщины говорили, что их дедушки и бабушки до революции жили хорошо. Может, зря была эта революция?
Вадим был убеждённым коммунистом и ни на минуту не сомневался в правильности действий коммунистической партии. Он много читал статей на такие темы в журналах «Агитатор» и «Коммунист», который выписывал.
– Нет, Вероника, большинство рабочих и крестьян жили плохо, – сказал он, – и революция была неизбежна. Между богатыми и бедными образовался большой разрыв. Богатые становились богаче, а бедные ещё бедней. Это и привело к революции.
Прошло несколько дней, снег на асфальтированных дорогах весь растаял, и Вадим решил теперь ездить на мотоцикле, который с прошлой осени стоял в совхозном гараже. Добравшись до гаража вместе с главным зоотехником на его «Москвиче», он подошёл к мотоциклу. Это был не большой, лёгкий мотоцикл, сделанный на Минском заводе. Поэтому в народе эти мотоциклы называли «Эмки». Этот мотоцикл нравился Вадиму, за его небольшой вес и неприхотливость. Например, у председателя профкома Воробьёва Вениамина был мотоцикл «Ковровец». Он весил более ста килограмм, и если в пути заглохнет, то его нельзя будет толкать до дома – сил не хватит.
– Я забираю свой мотоцикл, – сообщил Вадим завгару. Тот кивнул в знак согласия головой и продолжал разговаривать с Николаем Яковлевым.
Вадим проверил наличие в баке бензина, сделал подсос, открыл газ и ударил ногой по педали. Мотор взревел, из выхлопной трубы повалил голубоватый дым, заполняя помещение гаража выхлопными газами. Он убавил газ, и мотор тихо затарахтел. Выезжая из гаража, Мальков увидел, шедшего к гаражу, коммуниста Татарова и остановил мотоцикл.
– Здравствуй, Леонид, – поздоровался он. – Приходи завтра на заседание парткома, мы будем обсуждать твоё поведение в семье. Я разговаривал недавно с твоей женой, она не отрицает, что ты часто бьёшь её, но не хочет на тебя жаловаться. Кроме того, на тебя сигналят и твои соседи, в том числе и председатель сельсовета.
Леонид спокойно выслушал парторга и сказал: «Она сама виновата. Когда я прихожу, домой выпивши, то начинает на меня орать и швыряет в меня что попало. Вот я и применяю силу. Вызывайте её тоже».
Закончив разговор с Татаровым, Мальков поехал дальше, в контору. Мотоцикл двигался по асфальту легко и быстро, доставляя удовольствие ездоку. Возле конторы ещё лежал снег, и мотоцикл стало заносить, отчего Вадим с трудом справился с управлением и чуть не упал. В конторе жизнь кипела в прежнем режиме. Женщины в бухгалтерии что-то бурно обсуждали, а когда он вошёл, то замолчали.
– Хотите чаю? – спросила его Станицкая. Возле окна, на тумбочке, стоял электрический чайник, и у неё на письменном столе из фарфоровой кружки шёл пар. У других женщин тоже на столах были кружки.
– Спасибо, – поблагодарил Вадим, – я дома позавтракал.
После этого он зашёл в свой кабинет, повесил на вешалку кожаную курточку, которую ему подарил со своего плеча тесть. В этой курточке он ездил на мотоцикле. Её не продувало, как другую одежду, и с неё хорошо счищалась грязь.
Он сел за письменный стол и стал думать, чем заняться. Дел по писанине было много: надо дооформить протокол партийного собрания за март. За апрель протокол написала Станицкая. Это, когда присутствовала инструктор Иванова. Но за март он решил написать протокол собрания сам, и приписать явку коммунистов не менее половины от общей численности. Иначе собрание будет считаться не легитимным. На то собрание явка была очень низкая. Ему не хотелось заниматься этой рутинной работой, но пришлось. Пока он писал протокол собрания, в кабинет зашёл председатель профкома Веня Воробьёв.
– Здорово, Николаич, – протянул он руку, – ты тоже, я гляжу, приехал на мотоцикле?
– Да, беру пример с тебя. Завтра у нас будет заседание парткома, тебе тоже надо быть, – сообщил Вадим, пожимая руку Вениамину. – Будем обсуждать поведение коммуниста Татарова. Он бьёт жену, но она не хочет, чтобы мы его ругали.
– Раз бьёт – значит, любит, – шутя, сказал Веня.