– Рисковый ты мужик, Ульян Александрович. Я считаю, ты не ошибся, Кузнецов с народом умеет работать, неплохой тебе будет заместитель. Если зазнается и поведет себя неправильно, его из районного руководства никто не поддержит. У Кузнецова очень большие связи. К нему на охоту ездят большие люди из Павлова и Горького. Короче говоря, у него очень много влиятельных друзей. В наше время все это нам необходимо.
– Поживем – увидим, – сказал Зимин и подумал: «Все-таки постоянства у тебя, Михаил Иванович, нет. Вчера ты говорил одно, а сегодня другое».
Трифонов подвез Зимина до конторы ММС, лихо развернулся и уехал.
Зимин целый день беспокоился, переживал за Кузнецова. Неприятные думы сверлили головной мозг. Он знал, Афраймович Кузнецову не откажет. Афраймович верил Зимину и немного знал Кузнецова. Если Чистов переговорил с Афраймовичем по телефону, все пропало. Афраймович рисковать не будет. Зимин заказал телефонный разговор с трестом. Через полчаса разговаривал с главным инженером Осьмушниковым. Кузнецов Осьмушникову понравился. Он поздравил Зимина с назначением Кузнецова главным инженером ММС. Выписку из приказа отдали Кузнецову на руки. Полчаса назад он выехал обратно. Настроение у Зимина поднялось. Ему, как пионеру, хотелось прыгать, бегать и кувыркаться.
В кабинет вошел главбух Васильев. Всегда спокойный и довольный, сейчас же походил на разъяренного быка. Зимин знал, Васильев и Кузнецов – враги. Когда-то соседи, оба работали председателями колхоза. Друг друга презирали и ненавидели. Зимин спросил:
– Виктор Иванович, что с вами?
– Так, ничего, – ответил Васильев, попытался улыбнуться. Вместо улыбки широкое скуластое лицо приняло злое выражение.
– Что-нибудь случилось? – спросил Зимин. – Говори, не тяни кота за хвост.
На душе у Васильева скребли кошки. Он думал, или Зимин плохо знает Кузнецова, что он вор, проходимец и прохвост, или умышленно сам решил уволиться, вырваться из ММС и уехать (об этом Васильев не раз слышал из уст самого Зимина), рекомендовать Кузнецова вместо себя. Васильев впервые за три года работы не понимал Зимина. Раньше Зимин все вопросы согласовывал с ним, советовался. Друг к другу всегда относились с большим уважением. Жизнь кое-чему научила Васильева. Пятеро маленьких детей, их надо было одевать, обувать и учить. Поэтому открыто свою неприязнь против Кузнецова он высказывать боялся. Зимин может передать Кузнецову. Чем черт не шутит, когда Бог спит. Может быть, придется с этим жуликом работать под его руководством. Поэтому накипевшую на Кузнецова злобу не высказывал, хотя было нестерпимо тяжело держать ее в тайнике головного мозга. На вопрос Зимина, что с ним, он заговорил на другую тему:
– Майский план мы выполнили на сто двадцать процентов. Часть работ по договоренности с трактористами умышленно задержали, не оформили. Оставили на июнь. Иначе выполнение подпрыгнет к ста пятидесяти процентам. Ожидается перерасход фонда заработной платы. Кроме того, с выплатой зарплаты дело будет обстоять еще хуже. До сих пор совхозам не открыто финансирование на мелиорацию.
Зимин знал об этом, каждый день слышал из уст Васильева, но сейчас слушал его не перебивая, внимательно. Он читал его мысли и знал, почему он расстроен. Когда Васильев закончил, Зимин негромко заговорил:
– В отношении перерасхода фонда зарплаты надо сначала подсчитать, то есть составить отчет и не паниковать. Мы производим очень много незапланированных работ. На днях должен приехать к нам Афраймович. Будем просить, чтобы включали в план все вспомогательные работы.
Васильев его перебил и со злостью сказал:
– Я уже примерно прикинул.
– Какие результаты, Виктор Иванович? – спросил Зимин.
– Сколько? – продолжал Васильев. – Примерно три тысячи рублей, и все за счет механической мастерской. Там у нас приют бездомным. Принимаем на работу трактористов, а тракторов нет. Всех бездельников посылаем в мехмастерскую. Они там курят целыми днями, а деньги всем плати. Кадровый резерв у нас и без них есть, почти все трактора работают в две смены.
– Семь тракторов мы должны получить, – сказал Зимин. – Все принятые на работу трактористы работают не в мехмастерской, а на уборке пня. Если мы и переплатим им двести рублей, зато как получим новые трактора, сразу пустим в работу. Иначе может получиться как в Богородской ММС. Новые трактора получают, а трактористов нет. Старые ставят к забору. К каждому трактору сторожа не поставишь. Через неделю-две они оказываются раскомплектованными и неизвестно кем. Один тракторист для запаса снимет трубку, другой – магнето, третий – топливный насос и так далее. За всеми не уследишь. Только одного механик отгонит, следом подходит другой. За анализ перерасхода фонда зарплаты мы с тобой засядем вместе. Успокойся, все будет хорошо. Сегодня я ночевать буду здесь. Если будешь свободен, приходи – поговорим.
– Нет уж, лучше ты ко мне приходи, – возразил Виктор Иванович.
– Хорошо, – согласился Зимин. – Ты слышал? Трест утвердил наше ходатайство. Назначили Кузнецова главным инженером ММС. Не подумай только, что это моя инициатива. Чистов вначале рекомендовал, а затем просто приказал принять на работу.
– Да ну, – протянул Васильев. – Ведь Анатолий Алексеевич хорошо знает Кузнецова как жулика и негодяя. Надо же, навязал нам.
– Не расстраивайтесь, Виктор Иванович, – сказал Зимин.
– Верно! – подтвердил Васильев. – Что ни делается, все к лучшему, – и с кислой улыбкой вышел из кабинета.
Кузнецов приехал довольный, улыбка не сходила с его помятого, с отеками под глазами, скуластого лица. Он спешил домой – обрадовать жену Катю и дочерей. Похвалиться перед шабрами, что он еще не брошенный, а нужный человек.
«Стоит только взять себя в руки и подружиться с Чистовым и Бойцовым, еще зашагаю по служебной лестнице вверх. Дела быстро пойдут на подъем. Спасибо Зимину, при помощи него уже зацепился щупальцами за карьеру. Все остальное наладится».
Зимину Кузнецов передал, что Афраймович должен говорить с ним по телефону. Велел ждать в конторе ММС. Зимин долго сидел в конторе, что-то писал. В семь часов вечера раздался телефонный звонок. Зимин почти бегом подбежал к телефону и крикнул в трубку:
– Алло, я вас слушаю.
– Здравствуйте, Ульян Александрович, – в трубке раздался голос Афраймовича.
– Здравствуйте, Александр Исакович, – ответил Зимин.
– Хорошо, что вы меня дождались, – сказал Афраймович. – Надо с вами посоветоваться. Мы решили в вашей ММС провести семинар. Показать специалистам всех ММС области и треста добычу фрезерного торфа на удобрение. Вы единственная ММС в области, где готовится фрезерный торф. Я думаю, вы возражать не будете.
– Наоборот, – сказал Зимин, – я очень рад такому доверию. Милости просим, Александр Исакович. Для семинара мы сумеем все подготовить. Можете не беспокоиться, не подведем ни себя, ни вас.
– Ну и отлично, – раздалось в трубке. – Вы ТМАУ готовите?
– Готовим, – ответил Зимин, – но из минеральных удобрений у нас одна фосфоритная мука. Павловская «Сельхозтехника» ничего не дает. Говорят, что у них нет фондов. Аммиачной воды тоже немного.
– Хорошо, Ульян Александрович, – раздалось в трубке, – я договорюсь, все завезут. Беру на себя и то, что ты должен делать. Кстати, как вы вносите аммиачную воду в караваны торфа?
– Мы приспособили к окараванивающей машине бак для аммиачной воды емкостью тысяча литров. По стреле из бака протянули трубки с сосками через каждые шестьдесят сантиметров. Приспособили насос. При движении скребков по стреле, затаскивающих вверх торф, включается насос. Соски магистральных трубок погружаются в торф, через них под давлением выбрызгивается аммиачная вода. Но все равно при работе страшный запах.
– Молодцы, – сказал Афраймович. – Кто из вас придумал?
– Сообща, – уклончиво ответил Зимин.
– Придется приехать посмотреть на ваше изобретение. Ждите меня завтра после обеда. До свидания.
В трубке послышались далекие короткие гудки, и через несколько секунд все смолкло.