- Итак, как я понял, - бодро сказал Анатолий, - все странности в доме начались, когда шкаф установили в мастерской. - Затем добавил, чем и вовсе сбил нас с толку: - Соль в хозяйстве есть?
- Конечно, на кухне, - нахмурившись, сразу ответил я.
- Нужно осмотреть шкаф, а там будет видно, - загадочно оборонил поп и первым направился к лестнице на второй этаж.
Опять наша тройка эдаких мальцов-удальцов сопровождала отлучённого от церкви попа в мастерскую. Забыл упомянуть, что, когда нервничаю, на ум приходят дикие и абсурдно-комичные мысли. А вот женщины остались в гостиной, крепко держа в руках топоры, ножи и фонари. Обещали громко кричать, если что-то произойдёт.
На полпути наверх поп сказал, что нужно взять с собой соль, и я замыкавший цепочку, в храбром одиночестве потащился на кухню. Не ощущая страха, наверное, от избытка кофеина, я твёрдо держал в руке нож и нещадно чадящую свечу.
Соль нашлась в нижнем кухонном шкафчике. Я взял непочатый килограммовый мешочек и снова потащился вверх по лестнице, к ждущим там друзьям и отлучённому от церкви попу.
Итак, шкаф стоял себе спокойно на месте. А в комнате фонари не работали, и только коптящая свеча дала возможность разглядеть на полу потёки воды, грязь и отчётливые следы мужских ботинок, предположительно размера эдак сорок четвёртого.
Это явно был кто-то пришлый. В деревне великанов не водилось. Я бы, наверное, заметил: столько месяцев самолично ремонтировал дом. Хотя если он одиночка, да ещё нелюдимый.... То... Снова в голове сумбур.
Анатолий громко сказал:
- Поехали! - и, открыв пакет соли зубами, щедро сыпнул себе на руку, затем перекрестился и бросил соль на шкаф. Шших. Соль зашипела и с дымком исчезла на поверхности шкафа. Раздалось протяжное, неохотное: "Скрип", и дверца шкафа отворилась сама по себе.
- Что это?- тонко, как-то по-детски, спросил Казанова, и все кроме попа отступили в сторону.
Я нервно фыркнул. Наташка резко вцепилась мне в плечи. А из шкафа показался длинный нос, затем и всё лицо, на котором, точно острые зубья капкана, блеснули зубы. Дверь в мастерскую захлопнулась у нас за спиной, а должна была от такого сильного толчка вообще развалиться на части.
Выпростав руки вперёд, из шкафа в мастерскую выбрался мужчина. Огонёк свечи совсем затрепетал, рисуя на стене контуры его кособокой тени.
Широченные плечи ещё больше расширились, а глянешь прямо: вот он - всего метр с кепкой. Совсем не страшный.
Он выкатился из шкафа гладко и стремительно, точно шар по маслу. Наташка взвизгнула и ногтями пребольно впилась мне в плечи.
Мужчина ухмыльнулся - и вдруг остро запахло прогорклым жиром. Свеча почти погасла, а на его руках вмиг блеснули острые когти, как у хищного зверя.
- Кто ты такой? - спросил я. Жуть накрыла с головой, сдавливая кишки в тугой узел, примораживая ноги-истуканы к полу.
Мы все замерли, превратившись в зачарованные монолиты. Свеча снова мигнула и едва трепетала, потухая, а поп возьми да швырни всю соль на карлика. Хлопок. Треск. Зловоние и последующий за всем истошный визг боли. Поп во весь голос заорал:
- Заклинаю святым духом, прочь изыди, нечистая сила!
Всё стихло и исчезло.
Внизу завопили.
Я первым оказался у двери и, толкнув её, выбежал на лестницу. За мной, как ошалелый, следовал Казанова, поп да Наташка. А Леший поскользнулся в луже и чуть не угробил нас всех, едва не столкнув с лестницы.
В гостиной Инга и Светка толпились возле лежащей на диване Клавдии Петровны. Лицо женщины в свете свечей выглядело неестественным - пепельно-серым.
- Что с тобой, мама. Мамочка! - всхлипнула Наташка и бросилась к матери.
Инстинктивно я схватил вырывающуюся жену и крепко прижал её к себе. Внутри всё звенело, разрывая на части. Опасность. Опасность. Наверное, жена сама поняла, что не всё ладно, как следует разглядев свою мать в свете свечей, - и больше не рвалась от меня прочь, как резвая псина с цепи.
С тихим звуком кожа моей тёщи вспучилась мыльным пузырём и просто стекла с кости, обнажая мышцы, сухожилия да черепную кость. Затем она вся внезапно растеклась по дивану зловонной серой слизью. Наташка закричала - и вдруг, прикрыв рот рукой, забилась в истерике. Я сжимал её крепко, как мог, шепча что-то ласковое.
Над диваном зияло круглое заиндевевшее пятно.
- Дамы, - пытался взять себя в руки Казанова, обращаясь к онемевшим Светке и Инге.
- Что здесь произошло? - перебил священник, только зашедший в гостиную. - Что вы видели? - спросил он повелительно. - Ну же, соберитесь и скажите мне. Это очень важно!
- Мы сидели возле камина, грелись да шептались, делились воспоминаниями. Услышали стон, - сглотнув, очень тихо произнесла Инга.
- Она как каркнула, - сказала Светка, вмешавшись в разговор, и тут же прижала руки к лицу, затем отняла и продолжила говорить: - Свечи трепетали. Воняло, и огонь в камине едва не погас. А ветра не было, только холод.
- Мы подошли, а над ней висело что-то круглое и зубастое, - прошептала Инга. Её подбородок подрагивал.
- Оно буквально прилипло к её лицу,- уточнила Светка.- Инга даже табуреткой его ударила. Смелая у меня подружка, правда, же, - взяла Ингу за руку.
- Затем оно в стене исчезло, - снова всхлипнула Светка.
-Так и было,- сказала Инга и истерично рассмеялась. По её лицу ручьём стекали слёзы, а она всё смеялась и смеялась, пока Леший не отвесил ей пощёчину.