– Да будет тебе известно – я уже всё сделал.
Лена уже тащила подругу к выходу и объясняла, где примерно стоит искать. Услышав про урны, та громко завозмущалась. Так громко, что Макс злорадно приготовил камеру. И как оказалось – не зря.
Таких эпичных кадров он давно не снимал! Две девицы в вечерних платьях, на каблуках, громко матерясь, лазили по кустам и заглядывали в урны. Кажется, это лучшие кадры за сегодня!
– Нашла! – радостно завизжала Анжелка, вытянув наверх руку с маленькой сумочкой. – Ленка, твою мать! Нашла!
Ключи от квартиры и даже помада – были на месте. Карточки, разумеется, там не оказалось. Удивительно, но почему-то Лена до последнего надеялась, что её не возьмут. Тяжело вздохнув, она набрала номер службы безопасности банка.
– Ну, всё? – ворчал Макс. – Ваш концерт окончен? Вернёмся к тому?
Он махнул в сторону ДК и пошёл вперёд, не дожидаясь ответа.
Девчонки посмотрели друг на друга. Вид у обеих был совсем не гламурным. Расхохотавшись, они побежали догонять оператора.
– Так, – войдя в здание, Макс опёрся на штатив.
В фойе входили приглашённые на фуршет. Благо, таких избранных оказалось немного и места было достаточно, чтобы спокойно встать и поговорить. Правда, музыка из хриплых динамиков орала так, что было неуютно.
– Осталось финальное интервью и всё. Верно? – Уточнил оператор.
– Да, – послушно кивнула Лена, пытаясь привести в порядок волосы.
– Вот тут я точно с вами, – угрожающе ткнула в оператора пальцем Анжела. – Я без фото с ним отсюда не уйду.
– Не уйдет, – пожав плечами, подтвердила Лена.
Макс сдался. Все втроём пошли в сторону гримерной. По дороге Лена услышала обсуждения, что заезжего артиста ждут на некой закрытой вечеринке. Причём то ли в бане, то ли где-то ещё. Чушь. Хотя кто его знает?
Приблизившись к двери гримёрной, они услышали обрывки ругани Бласта со продюсером.
Судя по всему, слух о приватной вечеринке был оправдан. И, похоже, юному артисту идея концерта в сауне не очень нравилась. Лена прижалась спиной к холодной стене и прислушалась.
– Мальчик мой, – шипел Юшкевич, – это ты попутал! Скажу раздвинуть булки – раздвинешь аж бегом! Ты вкурил?
– Ты охренел?! Да у меня уже такая узнаваемость, что я спокойно могу уйти в свободное плавание! Моё имя…
– Твоё имя? Твоё имя – Никто, – басом орал продюсер. – А Бласт – это моё имя. Моего бренда. Так что, хочешь валить – вали хоть сейчас. Только куда? Понятно, что такое говно не утонет. Где-нибудь да всплывать. Только вот с чем? Петь, мальчик мой, ты что собрался? Песни-то тоже мои. Ну чё? Стух, красавчик? Жопу поднял и вперёд. Работаем!
Судя по звуку, он хлопнул в ладоши. Лена отскочила от стены и показала своим, чтоб шли за ней. В дверь она постучала, как ни в чём не бывало.
– Да! – рявкнул Юшкевич. Почему Юшкевич? Откуда такая фамилия? Он же явно кавказских кровей. Может, по отцу?
«Вот самое время в этнографию вдаваться!» – сама себя осекла репортёр и, не забыв напялить дежурную улыбку, вошла внутрь.
– Можно? Нам бы небольшое интервью. По итогу концерта. Что понравилось, какие дальнейшие планы. В таком духе. Оно согласовано. Мы немного задержались, – тарахтела Лена, пока её не успели выставить вон.
– Хреновый из тебя журналист, – рыкнул на неё молодой артист. Лена хотела возмутиться, но глянув на его красное лицо – передумала. Ей стало жаль этого парня. Он ведь даже моложе её, а пахать приходится без выходных. Видно, что устал. Ещё и эти сомнительные вечеринки, такое отношение продюсера, как к вещи. Интересно, сколько часов он спит в сутки? Сидит сутулый, глаза пустые.
С другой стороны – он же знал, на что подписывался? Так или иначе, она молча проглотила обидный укол.
– У нас согласовано интервью. Давайте уже запишем и всё, – более требовательно повторила Алёна.
Она бросила взгляд на Юшкевича. Тот хмыкнул и кивнул на сумочку, которую держала перед собой Анжела.
– Твоя? Нашла всё-таки?
– Да. Но давайте не будем терять время. – Сейчас она совсем не была настроена отвлекаться.
Кивнула Максу, чтобы тот устанавливал камеру, и направилась с микрофоном на петличке к Бласту, не дожидаясь ответа.
– Нет, ты определенно мне нравишься, – Юшкевич с довольным лицом смотрел на её манипуляции. – Упрямая. Далеко можешь пойти.
…Спустя полчаса подруги уже ехали на такси домой. Время далеко за полночь, они настолько устали, что практически засыпали. Даже Анжелка молчала, что было совсем удивительно. Но обе, хоть и ехали молча, были довольны прошедшим вечером. Одна тем, что не запорола сюжет. Вторая, что успела сделать пару селфи со звездой и даже чмокнуть его в щёчку. Таксист тоже ехал молча, убаюкивая девчонок покачиванием автомобиля.
Пора на выход
«Трунь!» – звякнул мессенджер в смартфоне. Но его проигнорировали.
«Трунь!» – настаивал гаджет.
– Заткни его, – буркнула Анжела, прячась под одеяло.
– М-м-м. – Что означало «отвалите от меня. У меня выходной». Но так как сообщения приходили именно на Ленкин телефон, то и тянуться к нему пришлось именно ей. Глаза упорно не хотели открываться.
– Придурок, – обратилась она к тому, кто прислал уже третье сообщение. – Воскресенье, такая рань. Совсем уже…
– Заткнись, – буркнула подруга. – Дай поспать.
Лена злобно глянула на подругу. Зараза, дрыхнет. А ей в единственный выходной приходится отвечать на сообщения, связанные с работой.
А чего это она одна не спит? С этой коварной мыслью она зашла в рабочий чат и написала:
«Ко мне тут ломится глава фермерского хозяйства, Ниязов».
«Прям сильно ломится?»
«Да, уже третье сообщение. Чего делать-то?»
«Вырубай свет и закрывай окно» – и ржущий до слёз смайлик.
«Чего хочет на этот раз?» – о, его Величество главный редактор проснулся.
«Опять делёж коров. Требует, чтобы мы приехали и всё сняли».
«Пиши, что ближайшая пара месяцев забита полностью. Вали всё на меня».
«С удовольствием. Всё, я спать».
«Зашибись, всех разбудила и спать!»
Хотя кого она обманывала? Спать уже не получится. Организм проснулся и требовал кофе. Но тихое злорадство от того, что теперь не спят ещё несколько человек, поднимало настроение. С чувством выполненного долга пошла умываться.
Звук воды из-под крана не перекрыл очередное «Трунь!»
Да твою ж… Выходной сегодня! Вы-ход-ной!
За дверью послышались звуки босых ног. Анжелка сейчас прибьёт.
Но та открыла дверь и радостно улыбалась.
– Татьяна Петровна на пенсию уходит.
– И чему ты радуешься?
– Она всех нас зовёт в гости, Артём чат создал. Надо думать, что будем дарить любимой воспитательнице.
Лена не особо понимала, чему так радуется Анжела. Татьяна Петровна действительно любимая воспитательница всех ребят. Вообще у них детский дом никогда не считался «образцовым», но он был ДОМОМ. Они жили как настоящая семья. Огромная, шумная. Где если кто-то болеет – переживают все. К кому-то приехали родственники и привезли гостинцев – это делилось между всеми. Татьяна Петровна, как настоящая мама, часто обнимала и умела найти нужные слова. Она знала, кого нужно подбодрить, кого лучше просто оставить одного. А учитывая, что у большинства воспитанников там, за забором, находились биологические родители, – живые, здоровые, но лишенные родительских прав, да и желания воспитывать – то сравнить было с чем. Она видела, как Анжелка сжимала кулаки, стоя у окна, а там внизу её мамаша пыталась пройти «с дочкой увидеться», а сама, как обычно, пьяная. Как та плакала в подушку, а Ленка пыталась её успокоить. Сама она дала себе слово, что никогда не будет плакать. По крайней мере, не позволит жалеть себя. И хорошо, что к ней самой никто не приходил! Она с рождения оказалась никому не нужной, лишней в чьей-то личной жизни. И пусть так!