* * *
А теперь он умирал. В чине вице-адмирала. В возрасте пятидесяти пяти лет. Диагноз – крупозное воспаление легких. Эссен простудился на переходе от Ревеля… Николай Оттович лежал в бронированной глухоте флагманского крейсера «Рюрик» – на койке, зачехленной славным андреевским флагом. Годами не сходивший с палуб кораблей, он не пожелал умирать на берегу.
– Я не собака! Комфлот отдаст концы на своем флагмане…
Клокоча бронхами, адмирал подозвал к себе Ренгартена:
– Скажи хоть ты… правду… Где сейчас германский флот?
Ренгартен скрыл правду от умирающего и отвечал уклончиво, что эскадры принца Генриха лишь на подходах к Либаве.
– Ирбены под ударом, – прохрипел адмирал Эссен. – Как жаль, что я подыхаю. Теперь зубами цепляйтесь за Ирбены и Ригу, в бетон и сталь надо одеть мыс Церель… Держитесь! Иначе всех вас продует через трубу Моонзунда, как пушинку через воздуходувку…
Перед смертью Эссен настойчиво заговорил о своем преемнике, при этом он стал сильно волноваться:
– Никого, кроме Колчака… только Колчака можно ставить над флотом! Радируйте в Ставку: пусть срочно дают ему чин контр-адмирала и ставят на мое место… Он справится, я верю!
Император не решился поставить Колчака над флотом.
– Он же молод, ему всего сорок, – указал Николай II, – а есть на флоте люди с большим цензом, для которых подобное назначение покажется обидным… даже оскорбительным, господа!
Балтийским флотом стал командовать Василий Александрович Канин – неприметный вице-адмирал с лицом разочарованного в жизни учителя из провинции. В кают-компаниях кораблей (под рвущую нервы музыку Шопена) царило всеобщее уныние. Флаги эскадр были приспущены. На плоских корабельных ютах служили панихиды.
Офицеры негромко переговаривались:
– С кончиною Эссена флот осиротел, мы потеряли опытного стратега. Николай Оттович не виноват, что кайзер отодвинул нас к Ирбенам. В любом случае вторая военная навигация будет сложной…
А в нижних палубах – совсем иные разговоры:
– Братишка эссенский в Германии тоже флотом командует. Эссен ему все наши секреты и выдал за четыре тысчонки с походом.
– А мне, братцы, писарь сказывал, будто Колчак об измене Эссена в Ставку донес. Эссен со страху мышьяку крысиного в стакане с водкой развел – и хлестанул натощак без всякой закуски.
– Братва, я больше всех вас знаю.
– Ну?
– Колчак-то сам на эссенское место карабкался.
– Рази?
– Ей-ей…
Эссена не стало. Умер талантливый флотоводец. Именно Эссен из собрания кораблей различной классификации сумел выпестовать флот – как единую боевую организацию. Именно он приучил корабли ходить там, где никто не ходил раньше – из страха распороть днище о камни. При Эссене минное дело было поставлено как нигде в мире. Эссен добился того, что артиллерия русских кораблей накрывала противника почти с первого залпа…
Советская историография высоко оценивает заслуги Эссена как флотоводца. Любимый ученик адмирала Макарова, он «никогда не подавлял самостоятельности и инициативы своих подчиненных, к которым всегда относился с большим уважением…». Многое полезное из тактики Эссена позже было принято и на вооружение советским флотом.
* * *
Перед смертью он видел себе замену в Колчаке, но комфлот никогда не думал, что матрос, получивший от него рублишко на пропой, займет его флагманское место.
Смелость и разумная расторопность Павла Дыбенко стали притчею во языцех на флоте. Не было такого гиблого тральщика на Балтике, не было и такой островной «дыры», где бы не обсуждали столкновения матроса с адмиралом на мостике.
Популярность Дыбенки возникла как-то разом – грандиозная и стихийная. Дерзкий ответ его Эссену, что он способен не только в тюрьме сидеть, но и флотом может командовать, – этот ответ поражал воображение матросов.
Через два года эта популярность придется как раз кстати.
Эссен – не пророк, но перед смертью напророчил удачно.
Скоро! Уже скоро сядет Дыбенко в тюрьму.
Скоро он поведет флот за партией Ленина в Моонзунд…
Чудеса бывают только в революциях!
Беспорядки