По-моему, именно плохие журналисты берегут свой источник как зеницу ока, особенно, если это источник официальный, они мифологизируют его, защищают, лелеют его и в конечном счете становятся опасно солидарны с ним, что заставляет их отвергать все прочие источники.
Пусть я рискую показаться смешным, но, по-моему, еще один виновник в этой драме - магнитофон. До его изобретения работа успешно шла с помощью трех орудий: блокнота, этических принципов для "защиты от дурака" и пары ушей, которыми репортер слушал, что рассказывает ему источник. Учебника журналистики и этики для магнитофона пока еще не изобрели. Кто-то должен объяснять молодым репортерам, что магнитофон - не замена памяти, а просто тот же старый добрый блокнот, правда усовершенствованный и удобный.
Магнитофон слушает и повторяет, как механический попугай, - но он не мыслит; он надежен, но у него нет сердца; и, наконец, на его буквально-точное воспроизведение нельзя положиться, как на восприятие живого журналиста, который внимательно слушает собеседника и одновременно оценивает его слова, поверяет их собственными знаниями и опытом.
Именно магнитофон несет полную ответственность за незаслуженно большое значение, которое приобрели сейчас интервью. Вполне понятно, что сама природа радио и телевидения делает интервью их главной опорой. Но сегодня даже печатные средства массовой информации разделяют общее заблуждение и полагают, будто голос истины принадлежит не журналисту, а его собеседнику. Возможно, стоит вернуться к скромному блокнотику, в котором журналист, слушая собеседника, делает осмысленные записи, а магнитофону отвести подобающую роль бесценного свидетеля. Очень хотелось бы думать, что нарушения морали и другие проблемы, которые умаляют достоинство нынешней журналистики и мешают ее правильной работе, не всегда являются следствием личной аморальности, но иногда проистекают из обычного непрофессионализма.
Беда школ журналистики, пожалуй, состоит в том, что, прививая некоторые полезные навыки ремесла, они недостаточно разъясняют суть профессии. Всякое обучение в школах журналистики должно основываться на трех основных принципах. Первый и главный: способности и талант необходимое условие; второй: понимание, что "журналистское расследование" вовсе не особый жанр, любая журналистика - расследование по определению; и третий: этика - не просто второстепенное условие владения ремеслом, но его неотъемлемая часть, этика и ремесло - такие же нераздельные вещи, как жужжание и муха.
В любом случае, конечной целью всякой школы журналистики должно стать возвращение к обучению основным профессиональным навыкам и восстановление журналистики в ее изначальной функции общественного служения, в возрождении тех жарких неформальных семинаров, что каждый день в пять часов проходили за чашкой кофе в редакциях газет прежнего времени.
Габриэль Гарсиа Маркес. Ностальгия по горькому миндалю
Перевод с исп.: Борис Гершман. Источник: RevistaCambio.com
Херемия де Сент-Амур, казалось бы, является "лишним" героем романа "Любовь во время чумы". Однако он настолько хорошо выполнил порученное ему задание, что сейчас было бы нелегко воспринимать книгу без его участия. Посмотрим: главная задача романа - чтобы первая же его строка захватила читателя. На мой взгляд есть два великих "начала" у Кафки. Первое: "Грегорио Самса проснулся однажды утром превращенным в гигантское насекомое". И другое: "Это был гриф, который клевал мои ноги". Есть еще третье (автора я не помню): "Лицом он был похож на Роберто, но звали его Хосе".
Первая строка романа "Любовь во время чумы" стоила мне пота и слез, но однажды в одном из произведений Агаты Кристи мне встретилась фраза: "Так было всегда: запах горького миндаля наводил на мысль о несчастной любви".