Список этот был набросан Меттерлингом в период его работы над "Признаниями монструозного сыра" - отмеченным ошеломляющей философской проникновенностью трудом, в котором Меттерлинг доказал, что Кант не только прискорбным образом заблуждался, создавая свою концепцию вселенной, но к тому же и никогда не платил по счетам. Неприязнь Меттерлинга к крахмалу является типичной для рассматриваемого периода его творчества - когда перечисленное в приведенном выше списке белье вернулось к нему перекрахмаленным, он впал в глубокую депрессию. Его домохозяйка фрау Вейзер писала своим друзьям, что "Герр Меттерлинг по целым дням не выходит из комнаты, оплакивая накрахмаленные в прачечной трусы". Разумеется, Брейер уже указывал на связь между накрахмаленным нижним бельем и постоянно владевшим Меттерлингом чувством, что люди с развитыми челюстями все время шепчутся о нем за его спиной ("Меттерлинг: Параноидально-депрессивный психоз и ранние списки", Цейсс-пресс). Следует, впрочем, отметить, что тема не выполненных по недосмотру наставлений возникает всего лишь в одной пьесе Меттерлинга: в "Астме", где Нидлеман по ошибке приносит в Валгаллу проклятый богами теннисный мячик.
Очевидную загадку второго списка
Список No 2
7 пар трусов,
5 нижних рубашек,
7 пар черных носков,
6 синих сорочек,
6 носовых платков. Не крахмалить!
составляют семь пар черных носков, поскольку давно уже признано, что Меттерлинг отдавал предпочтение синему цвету. Действительно, в течение многих лет упоминание любого другого цвета приводило его в неистовство, как-то он даже ткнул Рильке носом в блюдце с медом из-за того, что поэт заявил, будто он предпочитает женщин с карими глазами. Согласно Анне Фрейд ("Носки Меттерлинга как олицетворение фаллического материнского начала": "Психоаналитический журнал", ноябрь 1935), неожиданный переход к носкам более сдержанной расцветки вызван тягостными чувствами, которые Меттерлинг испытывал в связи с "Байройтским инцидентом". Именно в этом городе он, присутствуя на представлении первого акта "Тристана", чихнул, сдув парик с одного из самых богатых покровителей местного оперного театра. Публика попадала на пол в конвульсиях, но Вагнер защитил своего друга, произнеся ставшую ныне классической фразу: "Чихать случается всякому". Тем не менее Козима Вагнер разразилась рыданиями, обвинив Меттерлинга в том, что он намеревался погубить труд ее мужа.
То, что Меттерлинг имел виды на Козиму Вагнер, не вызывает никаких сомнений, нам известно, что однажды, находясь в Лейпциге, он взял ее под руку - поступок, повторенный им четыре года спустя в Рурской долине. В Данциге, во время страшной грозы, он позволил себе произнести нечто иносказательное насчет ее берцовых костей, после чего Козима решила больше с ним не встречаться. Вернувшись домой в состоянии глубокого душевного кризиса, Меттерлинг написал "Помыслы цыпленка", посвятив рукопись Вагнерам. Узнав же, что Вагнеры используют его манускрипт в качестве подпорки для коротковатой ножки их кухонного стола, Меттерлинг замкнулся в себе и полностью перешел на черные носки. Его экономка умоляла Меттерлинга не отказываться от любимого синего цвета или хотя бы попробовать коричневый, но Меттерлинг отчитал ее, сказав: "Умолкни, дура! Может, мне еще с ромбиками носить?"
В третьем списке:
Список No 3
6 носовых платков,
5 нижних рубашек,
8 пар носков,
3 простыни,
2 наволочки.
впервые упоминается постельное белье: Меттерлинг питал к нему большую привязанность, в особенности к наволочкам, которые он и его сестра еще детьми, играя в привидения, нередко надевали на голову, пока юный Меттерлинг не свалился однажды в гравийный карьер. Как и созданные им персонажи, Меттерлинг очень любил спать на чистом постельном белье.