- Батя! - повторил Вадим и поглядел на медсестру с надеждой.
- Мы кровь возьмем, - вымолвила она растерянно.
Отец при этих словах загудел, выбросил к Вадиму руку и долго тряс открытой ладонью. Сын видел лишь то, что он мучается.
"Дай мне сил сказать! - взмолился отец. - Дай мне сил, я не выдержу этого!"
- Подождите!.. Сейчас ты скажешь, - изменившимся, прерывающимся голосом проговорил Вадим. - Сейчас, батя... Получится, не торопись, сейчас...
Медсестра тоже поняла, в чем дело. Этот человек, о котором она знала, что он скоро умрет и к будущей смерти которого она уже привыкла, боролся, напрягая угасавшие силы. Она стала умоляюще твердить быстрым шепотом:
- Вот увидите, сейчас получится!.. Ну еще раз! Ну еще...
Отец молчал. Вадим неотрывно смотрел в одну точку на его шее, где поднималась и опадала темная жила.
Медсестра тоже замолчала и немного погодя с досадой сказала:
- Не волнуйтесь, мне надо взять кровь для анализа. Потом будете завтракать.
- У меня брали кровь! - глухо крикнул отец. - Уже брали!
У Вадима словно что-то оборвалось внутри.
Медсестра порывисто наклонилась, поцеловала отца и, засмеявшись, убежала.
Вадим опустился на кровать. Отец взял его за руку и прижал ее к своим сухим горячим губам.
Сын ждал, что отец скажет еще что-нибудь, но отец глубоко вздохнул, пошевелил пальцами парализованной руки и затих. Он умер.
Прошло с той поры около двадцати лет. Теперь Вадиму почти сорок, он давно возмужал и очерствел, как, впрочем, и бывает в таком возрасте. У него семья, двое детей. Ему не на что жаловаться. Он редко вспоминает, что было после смерти отца. "Ну хлебнул малость, - говорит он себе. - Что с того? Пора забыть". Он помирился со своей постаревшей матерью, и они оба чувствуют вину друг перед другом.
И с каждым годом отец уходит от него все дальше, унося невысказанное прощание и свою тайну. В этом смысле отец остается с ним всегда.
1972 г.