– Итальянская – это макароны?
– Не хочешь? Тогда в суши-бар?
Разговор проходит странно: Алекс пялится на отражение Макса в витрине, Макс же стоит, глядя на него сверху вниз. К тому же оба они говорят совершенно обычно, словно даже не закадычные друзья, а давно уставшие друг от друга любовники. По крайней мере, Алексу кажется, что именно так те и должны разговаривать, встретившись под вечер после трудового дня: без всякого восторга от этой самой встречи.
– Я хочу пиццы, – решает он после некоторых раздумий и первым сдвигается с места.
Ну кому ещё, как не коренному жителю города, показывать хорошие места приезжему?
На самом деле, он рад, что не надо возвращаться домой прямо сейчас. И пусть пицца в том заведении, куда он ведёт Макса, сожрёт последние оставшиеся до зарплаты копейки, лучше уж провести этот вечер где-нибудь среди людей.
Макс идёт немного позади. Со стороны, наверное, можно даже решить, что они не вместе. Но вот Алекс подходит к подсвеченной софитами круглой деревянной двери, и так получается, что они оба тянутся к ручке одновременно.
Алекс тут же отдёргивает руку и засовывает обратно в карман. Пальцы же Макса на миг замирают в воздухе, а потом он распахивает дверь, пропуская Алекса вперёд.
Внутри вкусно пахнет сыром. Здесь все столы расставлены около стен и разделены перегородками, так что официанты бегают по одному длинному проходу между ними, а сами посетители видят только соседей напротив. С одной стороны, не слишком приватная обстановка, а с другой – как раз для тех, кто не против относительного уединения.
Алекс выбирает пустой стол сразу напротив входа. Вполне объяснимо, почему он не занят – мало кому нравится есть под хлопанье дверей – но его этот вариант устраивает. И пусть стол довольно большой, способный легко вместить по три человека с каждой стороны, они с Максом просто усаживаются друг напротив друга.
Официант не спешит, и Алекс свешивается в проход, призывно поднимая руку…
– Как ты?
Не то чтобы неожиданное начало разговора.
– Нормально.
– Добрый вечер! Что вам принести?
– Маленькую, с анчоусами и пятью сырами, зелёный чай, – привычно заказывает Алекс, а Макс берёт у официанта меню.
Он изучает его достаточно долго, так что парень в белом фартуке даже интересуется, не подойти ли ему позже.
– Мне тоже самое… и двойной эспрессо.
– Кто-то собрался опять полночи не спать? – не удерживается Алекс, приподнимая бровь и наблюдая за невозмутимым лицом напротив.
Записав заказ, официант отходит, но выражение Макса не меняется. Он стаскивает с плеч куртку, бросает на сидение рядом и только потом поднимает взгляд на Алекса.
– Если захочешь, я не буду спать вообще.
Сглотнув, Алекс вымученно хмыкает и отводит глаза. Правда, там, куда он смотрит, есть только дверь, за которой даже улицу не видно – но даже это лучше, чем играть в гляделки.
– Какие у тебя планы? – наконец спрашивает Алекс и тоже решает снять куртку.
– В каком смысле?
– Ну есть в твоей программе жизни что-то кроме моего соблазнения?
Привалившись к свёрнутой и брошенной назад куртке, Алекс вытягивает ноги и прищуривается. У Макса приподнимается левый уголок губ, и вот уже руки ложатся на стол, словно у прилежного первоклашки.
– Тебе так сильно не понравилось?
– Что за манера отвечать вопросом на вопрос? Ты еврей?
– Нет. Извини. Насчёт планов… Меня отправили в командировку на два дня, но… сегодня выяснилось, что придётся задержаться.
«Вот это новость».
– О? И надолго?
– Думаю, примерно на месяц.
– М-м-м… а жить где собираешься?
Нижние веки под глубокими чёрными глазами чуть вздрагивают, но отвечает Макс без запинки:
– Сниму квартиру. У вас это дешевле, чем гостиница.
– Ну да, три часа от столицы, а цены уже как на краю мира, да?
Разговор продолжается в том же ключе, пока им не приносят заказ. Но даже занявшись своей пиццей, Алекс продолжает поддерживать диалог. Или будет правильнее сказать – «выёживаться»? Внутри кипит и плещет ядом, но он сдерживает этот яд, как может. Макс же продолжает отвечать спокойно и миролюбиво, и недовольство в Алексе никак не находит выхода. Это странно. Он не любит ругаться. Никогда не лезет на рожон. В отличии от Джефа – персонажа, который вырос за полгода игры из забитого и испуганного нифера в наглого и самонадеянного типа. В разных ролевых Джеф представлял из себя и распутного проститута, и невинного школьника, и наёмного убийцу, и чересчур любопытного репортёра, и… в общем, много ролей, много оттенков характера. И кажется, Алекс изменился вместе с ним.
Задумавшись об этом, он сосредотачивается на пицце и даже не замечает, как заканчивается чай.
– Хочешь ещё чего-нибудь? – вдруг доносится со стороны Макса, и Алекс понимает, что они уже некоторое время молчат.
– Ага, виллу на Канарах и счёт в Швейцарском банке.
– О, – хмыкает Макс, – и что же ты с ними будешь делать?
И этот хмык выводит Алекса окончательно.
– Поселю в ней проституток и буду трахаться сутки напролёт.
Улыбка Макса замерзает. Это очень заметно. Вроде бы мягкие губы становятся жёстче, а в глазах застывают кусочки чёрного льда.
– Откуда ты знаешь, что девушки лучше, если даже ни разу не спал с ними?!
От его голоса затылок Алекса покрывается мурашками.
«Это злость? Это же злость?»
– Откуда ты знаешь? – он заставляет себя расслабленно ухмыльнуться.
И получает безжалостный ответ:
– Знаю.
– Твоей уверенности можно только позавидовать… – пожимает плечами и поднимает взгляд на подходящего официанта. – Счёт, пожалуйста.
Красные корочки ложатся на стол. Но раньше, чем Алекс успевает вытащить руку из-под стола, Макс уже кладёт внутрь зелёную бумажку. А ведь он даже не посмотрел, какая сумма там получилась.
– Я сам могу за себя заплатить, – заявляет Алекс, но официант уже отходит.
Макс сжимает губы.
– Это я тебя пригласил.
– Но это я выбрал место.
– Это не имеет значения.
– А что имеет? – Алекс принимается натягивать куртку. – Что для тебя вообще имеет значение? Ты вообще обращаешь внимание на действия и желания окружающих? Или всегда всё решаешь за них?!
Вскочив, он вылетает на улицу. За спиной хлопает дверь, но тут же распахивается вновь.
– Джеф!
– Меня не так зовут!
Не оглядываясь, Алекс срывается почти на бег. Быстро переставляя ноги, он даже не смотрит, куда идёт. А когда его хватают за локоть и разворачивают, не поднимая головы пытается высвободиться, замечая, как их обходят поздние прохожие.
– Успокойся, давай поговорим, пожалуйста…
– Зачем ты приехал? Трахнуть меня? А вот хер тебе!
Кажется, он произносит это несколько громко. Проходящая мимо парочка шарахается в сторону. Макс же ещё сильнее стискивает пальцы и начинает куда-то его тянуть. Это «куда-то» оказывается широким переулком, освещенным ядовито-салатовой вывеской круглосуточного интернет-клуба.
Кое-как высвободившись, Алекс прижимается спиной к кирпичной стене и задирает подбородок:
– Что? Что ты хочешь сказать? Ты ведь заставишь слушать, даже если никто этого не хочет?! Так давай, говори!
– Я люблю тебя.
– Чт-… что за бред?!
– Это не бред.
Алекс не успевает ничего больше сказать – сильные руки хватают за плечи и его губы оказываются в плену. И на поцелуй это похоже не больше, чем изнасилование на занятие любовью.
Глава 5. Разве бегство - выход?
****
Зa свою жизнь Aлекс целовался сотни pаз. Первый – на школьном выпускном, остальные – где-то в клубаx и на хатах… другими словами, с прибуханными девчонками. C теми, кого ещё не разобрали… или теми, кому просто нравилось динамить парней и, собственно, целоваться. Bыбрать кого-нибудь самостоятельно или развести динамщицу у него не хватало ни опыта, ни храбрости. Других в таких случаях выручали сто грамм для смелости, Алекс же… пьянел слишком быстро. Eго, что называется, «сонной дозой» было пять глотков пива. При том, что на четырёх он ещё был трезв, как стёклышко. А по трезвянке Алекс не обладал достаточно сильным стремлением присунуть хоть кому-нибудь, не говоря уже о потерявших любую адекватность пьяных в дупель девушках. Поэтому даже как-то оставшись наедине с отключившимся и абсолютно легкодоступным телом, раскинувшемся на кровати с высоко задранной юбкой и со стекающей по подбородку слюной, Алекс и не подумал воспользоваться ситуацией.