– О-хо-хо, какая задорная бабёнка…
Максим отступает назад, в комнату, постепенно расстёгивая его рубашку и покусывая мочку уха. У Алекса начинают заплетаться ноги и язык, но он всё же договаривает:
– Ещё со старшей школы, когда нам требовалось место для празднования дня рождения или просто посиделок, я шёл к ней и просил ключ.
– Разве ты не говорил, что у тебя почти нет друзей?
Усевшись на диван, Максим разворачивает Алекса к себе, приникает губами к его пупку и принимается стягивать брюки вместе с бельём.
– Да, появилось несколько классу к восьмому… хм-н… и почти все они… расстались с девственностью на той хате…
– Кроме тебя?
– Кроме меня…
– И как давно это было? Может, она уже никого туда не пускает?
До Алекса уже едва доходит смысл слов, а когда Максим, обхватив его ягодицы, нежно берёт губами головку члена – судорожно выдыхает. И выдаёт уже мало осознанный ответ:
– М-м-м… вот мы завтра и узнаем…
И снова позволяет себе забраться пальцами в волнистые волосы. Он не пытается управлять Максимом, но прикрыв глаза, наблюдает за движениями его губ и языка, место которым в каком-нибудь порно-фильме. Только когда что-то подобное происходит не на экране, а в реальности, и не с кем-то там, а с тобой… и делает это всё человек, чьи прикосновения заставляют забывать о тревогах и проблемах – возбуждение и наслаждение подкатывают резко и оглушительно.
Им совершенно невозможно воспротивиться.
Максим отстраняется. Белесые брызги ударяют его по щеке. Сперма стекает на шею, несколько капель оказываются на губах. Облизнув их, Максим заваливается на спину.
– Ну что, а теперь спать?
Он улыбается.
– …а ты? – Алекс сжимает и разжимает пальцы, ещё чувствуя прикосновение к жёстким волнистым волосам. – Я тоже могу тебе…
– Если хочешь.
Не то чтобы он действительно хотел… даже наоборот, сейчас, когда в теле поселилась такая предательская слабость, что кажется – опусти веки, и тут же провалишься в сон, Алексу ещё сложнее удерживать глаза открытыми. Но прикосновения… это действительно нечто особенное. Даже само по себе. Поэтому Алекс кивает и опускается на диван рядом, нависает над животом Максима и извлекает из-под широкой резинки тесных трусов колом стоящий член. Насаживаться на него сверху ртом довольно неудобно, зато можно вдоволь надрачивать ладонью, облизывая лишь головку. Алекс уже не возбуждён и скорее играет, но чем дольше он это делает – тем сильнее в нём самом снова натягиваются струны сладкого напряжения. Некоторые движения он помнит по фильмам, кое-что придумал сам, а что-то повторяет за Максимом. Но когда на затылок ложится ладонь, вся игривость исчезает, сменяясь настороженностью. И хотя давление на голову пока не очень сильно, Алексу кажется, что в любой момент его снова могут насадить на длинный член по самые гланды. Поэтому начинает двигаться интенсивней. Позволяя головке тыкаться то за щёку, то в нёбо, то в язык. И вот уже по стволу пробегает пульсация, отдаваясь в пальцах эхом. Алекс ускоряется ещё. Он будто чувствует поднимающуюся навстречу волну. Он управляет ею. Подчиняет её. И жар растекается по его рукам и спине. Ноющий затылок перестаёт что-то значить. Уже близко. Напряжение под кожей нарастает, во рту появляется кисловатый привкус…
И вдруг его хватают за волосы и останавливают.
Это почти не больно, но очень неожиданно.
– Я хочу в тебя, – просит Максим, приподнимаясь на локте. – Можно?
Алекс тяжело дышит. Он разочарован и раздражён. Его вставший член, казалось, тоже сейчас разрядится…
– Чёрт с тобой… Я сейчас.
Он скрывается в ванной. И пусть все эти водные процедуры разрушают эротическую атмосферу, уж лучше он подготовится, чем будет потом волноваться и отвлекаться на что-то в процессе.
Жаль только, возбуждение пропадает.
Но когда Алекс вновь появляется в комнате и обнаруживает, что Максим уже разделся догола, подпёр себе спину подушкой и лениво надрачивает – недавно проснувшийся в душе эстет подаёт голос и заявляет, что всё это выглядит довольно аппетитно. Нет ни свечей, ни лепестков роз, только рассеянный утренний свет и мягко перекатывающиеся мышцы под атласной кожей. И мамин диван.
«Эх…»
– Хочешь попробовать сверху?
– Не уверен, – честно признаётся Алекс. Его немного колотит. Изнутри накатывает то жар, то холод. И глухо стучит в груди. – Ты же мне поможешь?
– Конечно.
И тогда, поборов зачатки совести и уважения к родительскому ложу, Алекс забирается на него. А потом и на Максима. Одной рукой упираясь ему в грудь, а другой сжимая собственный член, будто стесняясь показать, насколько тот погрустнел. Но Максим уже приставляет головку своего ему между ягодиц.
– Подними одну ногу с колена и привстань… Вот так.
Устойчивость оставляет желать лучшего… уверенность в себе – тоже. И конечно же, Алекс совсем не удивляется боли. Но так как Максим пристально всматривается в его лицо, не позволяет себе слишком сильно скривиться. Замирает, переводя дыхание. И опускается на придерживаемый член глубже. И уже сам нетерпеливо ловит малейшие изменения на лице напротив. И дрогнувшие скулы, и сжавшиеся зубы, и даже капелька пота, сбежавшая с виска – всё это наполняет Алекса странным самодовольством. И позволяет начать двигаться даже раньше, чем внутренности успевают освоиться с чужеродным предметом. Он приподнимается и опускается, наслаждаясь сжимающими бёдра руками Максима. Он следит за прокатывающимся по его горлу кадыком. Он чувствует и видит, как напрягаются мышцы рук и груди. И словно сливается с его телом в единое целое. А член внутри двигается уже совершенно безболезненно. Не быстро, но глубоко. Заставляя сжиматься и замирать от других, резких и обжигающих ощущений. Алекс даже не замечает, когда именно Максим оставляет в покое одно его бедро и берётся за его член. Но зато отчётливо чувствует, как сперма вдруг затапливает его изнутри. И всё же Максим ещё несколько раз поддаётся вверх, врываясь грубо и властно – но у Алекса не выдерживают ноги. Колени дрожат. Он может только упасть ему на грудь. А через мгновение, оказавшись опрокинутым на спину, блаженно раскинуть конечности и позволить мягким губам окончательно довести себя до второго за сегодня оргазма.
****
Когда он просыпается, сотовый показывает одиннадцать тридцать.
– А-а-а! Вставай! Быстро!
– М-м-м?
Сонное тело рядом с трудом подаёт признаки пробуждения.
– Мама скоро вернётся! У нас полчаса!
– Р-р-разве не завтра-а-а утром-м-м? – потягиваясь, Максим пытается отвечать, почти не открывая рта.
– Сейчас идёт чётная неделя! – не выдержав, Алекс упирается ногами ему в бок, пытаясь столкнуть на пол, но весовые категории слишком отличаются. – Максим!
– Да… да… сейчас…
В конце концов ему удаётся отправить его в ванную. И пока часы неумолимо продолжают тикать, Алекс спешно меняет простыни и пододеяльники. Конечно, нет ничего страшно в том, что мама вновь застанет Максима у них дома, но только не в спящем и не в голом виде! И хотя Алекс собирается рано или поздно всё ей рассказать – это «рано или поздно» уж точно не сегодня!
Слава богам, когда ключ поворачивается в замке, они уже оба чинно сидят на кухне и пьют чай, а на плите жарятся три сиротливых яйца.
– Здравствуй, Максим.
– Здравствуйте… э-э…
– Антонина Сергеевна, – подсказывает Алекс.
– Можно просто Тоня… А что это у вас одни яйца? В морозилке же котлеты.
– М-м-м… я думал, это фарш, – наблюдая за тем, как мама достаёт пакет с коричневой мёрзлой массой, Алекс вспоминает, о чём хотел её спросить. – Ма, ты не знаешь, у тёти Веры ещё можно взять ключ от квартиры?
Прежде, чем ответить, мама окидывает Максима придирчивым взглядом. Но потом, поджав губы, кивает. И при этом выглядит она несколько недовольной.
– Только когда будешь просить ключи, скажи, что будешь там один.
Некоторое время Алекс переваривает услышанное. А пока на плите появляется большая сковорода, и на ней начинает шкворчать масло.