А которые люди, будучи у свейских людей, им доброхотали и служили и во всем были им покорны, и волю их творили волею и неволею, и тех по нашему царскому милостивому нраву жаловать хотим, никто бы ничего от нас не опасался; как было, будучи у свейских людей в руках, воли их не творить?»
За новгородскую службу, что немецкие послы Новгород отдали, государь пожаловал князю Мезецкому боярство, Зюзину — окольничество из дворян. Оставалось трудное дело — удовлетворить третьего, англичанина Мерика, за его труды при заключении мира. Боярин Федор Иванович Шереметев, назначенный быть с ним в ответе, говорил ему от имени государя: «Ты, князь Иван, по наказу брата нашего любительного Якуба короля, будучи на съезде, нам, великому государю, служил, о наших делах радел и промышлял и с нашими послами советовал, как бы нашему царскому имени было к чести и к повышенью, и мы брату нашему любительному за ту его любовь и дружбу будем нашею царскою любовию и дружбою также воздавать, как нашему царскому величеству будет возможно. А тебя за твою службу и раденье похваляем и нашим жалованьем жаловать тебя хотим против твоей к нам службы и к брату нашему любительному о той твоей службе и раденье отпишем и вперед ту твою службу и раденье учиним памятными вовеки». Мерик возобновил прежнюю просьбу, чтоб позволено было английским купцам ездить Волгою в Персию. Шереметев отвечал: «Наши русские торговые люди оскудели, теперь они у Архангельска покупают у англичан товары, сукна, возят их в Астрахань и продают там кизиль-башам (персиянам), меняют на их товары, отчего им прибыль и казне прибыль; а станут англичане прямо ездить в Персию, то они у Архангельска русским людям продавать своих товаров не будут, повезут их прямо в Персию, и кизиль-баши с своими товарами в Астрахань ездить не станут, будут торговать с англичанами у себя. Да и потому нельзя: шах за Иверскую землю на государя досадует, и в тех местах, через которые надобно проходить в Персию, война — воюет персидский с турецким; да и по Волге проезд страшен, кочуют Большие ногаи; и это дело надобно теперь отложить до другого времени, пока государь с польским королем управится. Московское государство от многих убытков поисправится, и у шаха с государем, а у турского с шахом мир станет». Мерик возражал, что русским торговым людям будет прибыль, захотят с английскими торговыми людьми торговать сообща, то англичане государевых людей станут ссужать товаром, смотря по людям и по промыслам, на тысячу, две, шесть тысяч и больше без росту; которыми товарами государевы люди станут торговать с персидскими людьми, теми товарами англичане торговать не будут: известное дело, где больше съезду торговым людям, тут больше товаров и таможенных пошлин, и все дешевле: ведь из Английской земли ходить в Персию, а из Персии в Английскую землю государевою землею. Бояре говорят, что путь страшен, но английские купцы скоро не сберутся, пройдет год, другой, и пойдут, когда государь прикажет, только бы государь дал теперь жалованную грамоту. Бояре отвечали, что англичане русским людям своих товаров продавать не станут, а хотя и станут, то цену положат вдвое или втрое; отговаривали бояре всякими мерами, но отговорить не могли: спросили о подробностях, как будут торговать англичане с Персиею, и Мерик обещал прислать все на письме.
Потом князь Иван Ульянович стал просить позволения отыскать Обью рекою ходу в Индию и Китай. Бояре отвечали, что Сибирь далеко, до первых городов с полгода ходу, и то зимою; сами туземцы не знают, откуда Обь река вышла и куда вошла, сторона та самая студеная, больше двух месяцев тепла никак не живет, а на Оби всегда лед ходит, никакими судами пройти нельзя, а вверх по Оби, где потеплее, там многие кочевые орды; про Китайское государство сказывают, что не великое и не богатое, добиваться к нему нечего.