Тем самым ставится предел бесконечной цепи убийств, истребляющих целые семьи. Ограничение показывает пережиточный характер кровной мести в первой половине XI в. В Правде Ярославичей кровная месть уже запрещена, а взамен нее введен денежный штраф за убийство (вира), который в зависимости от социального положения убитого дифференцировался в широких пределах: от 80 до 5 гривен.
В источниках содержится немало упоминаний о древнерусской общине верви. Это была, видимо, уже не родовая община; она обладала определенной территорией (так, вервь отвечает за убитого неизвестными человека, найденного на ее земле). В ней выделились отдельные экономически самостоятельные семьи: Русская Правда подробно разбирает случаи, когда община помогает попавшему в беду своему члену и когда он должен платить сам, "а людем не надобе". Отметим, что Русская Правда в основном регламентировала отношения, возникающие при столкновении древнерусской общины и княжеского (боярского) хозяйства. Иными словами, Русская Правда достаточно односторонне позволяет судить об общине. Сама же вервь продолжала жить по нормам обычного права и не испытывала, в отличие от недавно возникшего феодального землевладения, потребности в кодификации.
Многие авторы полагали, что основным крестьянским населением страны были не раз упоминающиеся в источниках смерды. Однако Русская Правда, говоря об общинниках, постоянно употребляет термин "люди", а не "смерды". За убийство людина полагался штраф в размере 40 гривен, за убийство же смерда - всего 5. Смерд не имел права оставить свое имущество непрямым наследникам - оно передавалось князю. Существует много гипотез о социальной сущности смердов, но большинство исследователей признают, во-первых, тесную связь смердов с князем, зависимость от него, во-вторых, считают смердов ограниченной, хотя и довольно широкой, общественной группой. Вероятно, смерды были несвободными или полусвободными княжескими данниками, сидевшими на земле и несшими повинности в пользу князя.
Значительное место Русская Правда уделяет рабам. Они были известны под разными названиями - челядь (единственное число - челядин), холопы (женский род - роба). Термин "челядин" встречается уже в договоре Олега с Византией: речь там идет о похищении или бегстве русского челядина ("аше украден будеть челядин рускы или ускочит"). Главным источником рабов был плен. Когда, согласно "Повести временных лет", Святослав перечислял добро ("благая"), идущее из Руси, то, наряду с мехами, медом и пушниной, он называл и челядь. Уже в древнейшей части Русской Правды - Правде Ярослава описана процедура судебного разбирательства по делу о краже челядина. Исследователями по-разному решается вопрос о соотношении челядинной и холопьей зависимости. Вероятно, "челядь" - термин более раннего периода, который некоторое время сосуществовал с более новым термином - "холоп".
Русская Правда рисует тяжелое положение холопов, которые были полностью бесправны. Холоп, ударивший свободного, если даже господин уплатил за него штраф, мог быть при встрече убит обиженным, а в более позднее время - жестоко наказан телесно. Холоп не имел права свидетельствовать на суде. Беглого холопа, естественно, наказывал сам господин, но тяжелые денежные штрафы накладывались на тех, кто поможет беглому, указав путь или хотя бы накормив. За убийство своего холопа господин не отвечал перед судом, а подвергался лишь церковному покаянию.
Особенно детально вопрос о холопстве излагается уже в Пространной Правде, где мы находим фактически целый устав о холопах. В это время (XII в.) уже известны два вида холопства: обельное (полное) и неполное. Источником обельного холопства был не только плен.