границу, за которую евреи не имели права в царской России выезжать без разрешения, они, обычно, меняли свои национальные, специфические имена и фамилии и брали «географическую фамилию» с «польским оттенком». Но от настоящих польских фамилий такие фамилии отличались тем, что были основаны исключительно на использовании географической номенклатуры, в то время как настоящие польские фамилии были связаны прежде всего с польскими словами, обозначавшими профессию, качество или свойство характера и реже – родовое («звериное») наименование владения или поместья, названия которых никак не напоминали распространенные географические объекты.
Беря партийный псевдоним по этому типу, многие использовали географические названия не своего места рождения за чертой оседлости, а наименования русских населенных пунктов, где им приходилось бывать.
Так возникли псевдонимы:
Варшавский – (М.Г.Бронский)
Ярославский – (М.И.Губельман)
Киевский – (Г.Л.(Ю.Л.) Пятаков)
Радомысльский –
Московский – (О.-Г.А.Апфельбаум)
Троцкий – (Л.Д Бронштейн) от г. Троки в Литве, ныне Тракай
Сокольников – (Г.Я.Бриллиант) от московских Сокольников.
После 1905 г. по такому же принципу стали выбирать псевдонимы и русские революционеры:
Томский – М.П.Ефремов
Волгин (затем – Камский) – Н.А.Обухов
Свирский (позднее – Невский) – А.В.Галкин
Невский – Ф.И.Кривобоков
Симбирский – К.Н.Самойлова
Что же касается бундовцев, то они, наоборот, позднее стали брать псевдонимы, не скрывавшие их национальной принадлежности:
М.И.Гольдман – Либер
Ф.И.Гурвич – Дан
И.Айзенштадт – Юдин
После нескольких лет шатаний в годы отлива революционного движения (1908-1910 гг.) старые фракционеры, переходя на сторону большевиков, старались избирать для себя новые псевдонимы, более подходящие для члена большевистской партии, и как то отвечавшие той славе твердых, несгибаемых, твердокаменных, которую приобрели большевики в революцию 1905-1907 гг. и в годы реакции.
Так, видный меньшевик-партиец, Л.Б.Розенфельд, долго выбиравший себе большевистский псевдоним, наконец, нашел простой выход, переведя расхожую фамилию своей замужней сестры – Штейн – на русский язык и став с этих пор для всего мира – Каменевым.
Вообще, после 1905-07 г. в большевистской среде выбор псевдонима стал совершенно свободным от каких-либо партийных предписаний и многие видные большевики пошли по линии приобретения «крепких», «жестких», «военных» псевдонимов.
Так, А.В.Луначарский стал известен под именем Воинова; В.М.Скрябин стал Молотовым [5] , Н.К.Крупская указывала себя на партсъездах, как Саблина.
В этом же ряду «крепких» псевдонимов должен рассматриваться и псевдоним Сталин. Но его уже тогда от всех остальных псевдонимов отличало то, что он был и «крепким» и в то же время единственным, созвучным в партии с псевдонимом Ленин, а также то, что он никому до Сталина не пришел в голову, хотя в партии было несколько человек, имевших как бы близкие к этому понятию фамилии – Сталь, Стальков, оказавшиеся, однако, совершенно незаметными, на фоне прочих.
После революции, когда партия пришла к власти, отношение к псевдонимам изменилось – у одних они совершенно отпали, и политическая деятельность таких людей стала проходить и отождествляться под их настоящей фамилией. У других, наоборот, псевдонимы перестали быть псевдонимами потому, что превратились в полноправную единственную фамилию, под которой данный политический деятель жил, работал и был известен массам.
Если посмотреть с этой точки зрения на ближайшее окружение В.И.Ленина в 1917-1924 гг.