– Будешь спать голодной.
Вытащив из шкафа постельное белье, я расстелил, а затем на всякий случай включил торшер, потушив верхний свет.
– Ложись спать. Завтра мы сходим в магазин, купим тебе какие-нибудь игрушки и одежду...
В соседней комнате я, не разбирая свое ложе, скинул свитер и джинсы, устало лег и закрыл глаза. Первый раз за долгое время, прошедшее с шестого ноября, меня не мучила бессонница. Едва закрыв глаза, я тут же погрузился в глубокий сон. К счастью, в сон без сновидений...
...И тут же проснулся. Во всяком случае, так мне показалось по внутреннему, субъективному времени. Зато часы на стене сказали, что уже семь утра. Я подумал, стоит ли поспать ещё немного, ведь работу сегодня решил просто-напросто проигнорировать. Пусть увольняют, мне то что... Я теперь человек особенный. Можно сказать, что и не человек вовсе.
Так и не успев прийти к однозначному решению, я подскочил от дверного звонка. Поспешив в прихожую, отворил дверь и встретился с внимательным взглядом Мухамбетова.
– Ну доброе утро, Ибрагим, – протянул я руку в приветственном жесте. – Случилось что-то?
– Убийство у нас. Собирайся живее, – пробурчал пэпээсник, крепко сжав мою кисть.
Вот так. Работа, очевидно, игнорировать меня не собиралась.
– Через две минуты спущусь, – ответил я.
Заглянув в комнату, я увидел спящую Настю. Она не раздевалась и уснула поверх одеяла, подтянув под себя маленькие ножки. Укрыв девочку, я напялил форму, кинул в рот пару подушечек мятной жвачки и вышел на улицу, где тихо урчал патрульный "уазик", из выхлопной трубы которого вырывались туманные облачка пара и выхлопа.
Тихонько, чтобы не приглушать бормотание радиопереговоров, играла дешевая магнитола. Обострённый в связи с событиями минувших дней слух позволил мне без труда разобрать слова:
Мы играем
Во что захотим,
Мы упали,
И летим, и летим.
А куда – не знаем
До поры, поры.
Мы слепые
По закону игры...
Отчего-то смысл песни смутил меня. Легкое, непонятно откуда взявшееся чувство ирреальности, сродное известному deja vu, кольнуло куда-то под желудок, но попало точно в душу.
– Что за убийство, – поинтересовался я, когда дверь хлопнула, и мотор взвыл, унося машину в сторону проспекта.
– Видимо, ночью зверьё повеселилось, – крякнул Ибрагим. – Утром нашли труп какого-то парня, весь изодранный и покусанный.
– Зверьё? – не понял я. Вернее, не желал понимать. – Что за зверьё?
– Будто ты не знаешь, – прыснул водитель.
Меня его фраза насторожила, даже ввела в легкий ступор, но как следует подумать я не успел, потому что патрульный автомобиль ППС уже приехал на место убийства. Приехал в парк, где не так давно я превратился в чудовище. На одной из аллей парка стоял здоровенный черный фургон "Шевроле", возле него переминались с ноги на ногу ребята весьма определенной наружности: черные кожаные куртки, чёрные спортивные джинсы, чёрные туфли и чёрные же души.
Одним словом, бандюки.
Тихо-тихо
Отворилось окно.
Осторожно:
Слышишь запах его?
Кто-то незнакомый
Нам решил помешать.
Третий лишний
Заглянул под кровать...
– О, мусорщики уже тут, – заметил Вася Игнатов.
"Уазик" остановился рядом с фургоном, и мы вышли. Ибрагим молча сунул мне в руки автомат.
– Э, мужики, вас сколько ждать можно, а? – промычал самый лысый из братков. – Верно говорят: когда менты не нужны, они тут как тут; зато если кому понадобятся – днём с огнём не разыщешь.
Четыре криминальных рожи в голос заржали.
– Ты пасть свою грязную захлопни, Асилэн, – сверкнул глазами лейтенант Поступенко. голос его, тем не менее, оставался спокойным, даже каким-то отстранённым.
– А то что? – огрызнулся браток.