В руке капитан держал обнаженный меч, и, судя по всему, готов был к любым неожиданностям, в том числе и таким, которые потребовали бы от него сразу же вступить в бой. Во всяком случае, именно такое выражение было написано на его узком суровом лице, когда капитан предстал перед глазами Карла. Однако, увидев своего командира — а Карл до сих пор оставался для Августа прежде всего командиром — тот мгновенно и с видимым облегчением сбросил с лица маску угрюмой решительности, довольно усмехнулся и, не мешкая, двинул коня вперед. А из-за волшебной завесы уже выезжали бок о бок Анна и Виктория, лица которых выражали крайнюю степень напряжения и сосредоточенности. Волшебницы были прекрасны и являли собой настолько живописную пару, что Карл на мгновение даже забыл о том, в каком, собственно, положении находятся он сам и его люди, поддавшись непреодолимому для истинного художника соблазну смотреть и видеть воплощенную в явь божественную красоту. Виктория, одетая в платье и плащ, окрашенные во все оттенки зеленого, ехала на вороном коне, а Анна, несущая на себе цвета пламени — от золотисто-желтого до оранжевого — на красно-серой кобыле. Однако долго любоваться изысканной красотой волшебниц Карлу не пришлось, потому, что сразу за ними сквозь текущий воздух созданного волхованием прохода шагнула соловая [8] кобыла Деборы, и теперь Карл, казалось, действительно забыл обо всем на свете. Он даже сам не представлял, чем для него стала эта женщина и насколько ему не хватало ее все прошедшие с их расставания во Флоре дни. Она была великолепна. Красота ее могла свести с ума, но дело было в другом. Едва Карл коснулся взглядом серых бездонных глаз Деборы, в его сердце вошел великий покой. И это не было расслабленное спокойствие тихого бездумного довольства, а то уверенное спокойствие, с которым Карл обычно принимал любые удары судьбы и ходил даже в самые безнадежные атаки.
Но…
« Не сейчас » — попросили ее глаза.
« Волшебницы », — показала она рукой.
« Потом… » — казалось, шепнули губы, вкус которых он тотчас почувствовал на своих запекшихся от жара и жажды губах.
Боги! Какие чудеса обещали эти губы, дрогнувшие в намеке на улыбку. Карлу потребовалось особое усилие, чтобы оторвать взгляд от Деборы и снова перевести его на волшебниц. Глаза Виктории были полузакрыты, но он не сомневался, будь они даже широко распахнуты, она бы его не увидела. Великолепная дама Садовница находилась теперь где-то за гранью реальности, там, где и вершилось, вероятно, ее великое колдовство. А вот Анна — при всей своей неподдельной серьезности — пребывала именно здесь и сейчас, лишьприслушиваясь , по-видимому, к тому, что творилось с ее возлюбленной и с миром, отданным во власть невероятной волшбы.
— Тсс! — тихо сказала она, встретив взгляд Карла. — Показывайте дорогу, Карл. Виктория откроет путь.
При этом, слово «путь» она произнесла так, что сразу становилось ясно, речь шла не об обычных человеческих путях. А что именно имела в виду дама Анна, как не трудно было догадаться, им всем предстояло узнать в самом скором времени, так что торопиться было некуда, и повода задавать вопросы не было тоже. Другое дело, указывать направление. Вот это было ему понятно и без объяснений, и Карл, не мешкая, двинул своего коня вперед. Он больше не оглядывался, полностью доверившись так вовремя пришедшим ему на помощь колдуньям, лишь позвал за собой — властным взмахом руки — Марта и Георга, люди которого по любому всегда следовали за своим лейтенантом. А сам Карл, положившись на то, что каждый в его отряде делает то, что должен, полностью сосредоточился на замке Кершгерида, чувствуя, как нарастает в нем яростное желание разорвать путы морока и прорваться к этим, на самом деле, находящимся не менее чем в шести днях тяжелого пути руинам.