Он застонал, когда я сомкнула на нем губы, прижала зубами, присосалась голодным ртом, пока он то же самое делал с моей шеей. В остром до боли желании я вцепилась зубами в его старый шрам, присваивая его себе, пытаясь отнять у той, кто первая его пометила.
Шею пронзила боль, я вскрикнула. Ник остановился, но снова прихватил складку рубцовой ткани, а я сделала то же с его запястьем, показывая ему, что все правильно. Безмолвный в отчаянном желании, его рот впился в меня. Я чувствовала, как то же желание пожирает меня изнутри, раздувается, я поманила его ближе, приближая то, что случится.Сейчас,подумала я, почти крича.Бог мой, пусть это будет сейчас!
Мы с Ником вздрогнули одновременно, и тела наши отвечали как одно целое волне эйфории, идущей от меня к нему. Она отражалась обратно, ударяя в меня с удвоенной силой. Я ловила ртом воздух, цепляясь за Ника, он стонал, как от боли. И снова нас подхватила волна и потащила обратно, мы повисли на вершине оргазма, стараясь удержаться там вечно.
Медленно-медленно волна отхлынула, импульсы засыпающего наслаждения еще дрожали в нас, и напряжение отпускало скачками. Медленно я ощутила на себе всю тяжесть Ника. Дыхание его обжигало мне ухо. Уже совершенно измотанная, я подумала, что нужно снять руки с его плеч, и сняла. От моих пальцев на нем остались красные полосы.
Секунду я лежала, ощущая затихающее покалывание в шее, потом и оно ушло. Языком я провела изнутри по зубам – крови не было. Слава Богу, я не прокусила ему кожу.
Все еще лежа на мне, Ник сдвинулся, чтобы мне легче было дышать.
– Рэйчел? – шепнул он. – Кажется, ты чуть меня не прикончила.
Дыхание становилось медленнее, я ничего не ответила, только подумала, что сегодня могу обойтись без обычной трехмильной пробежки. Сердцебиение слабело, наполняя меня блаженной расслабленностью. Я ближе подтянула руку Ника, разглядывая старый шрам, чисто-белый на фоне красноватой натертой кожи. Чуть смутилась, увидев, что оставила засос. Но это не было чувство вины, будто я его пометила. Он наверняка лучше меня знал, что случится, и шея у меня тоже, небось, выглядит так же.
А мне не плевать? Сейчас – плевать. Может быть, потом, когда мама увидит…
Я поцеловала нежную кожу и положила его руку на постель.
– Почему ощущение такое, будто один из нас – вампир? – спросила я. – Никогда мой демонский шрам не был так чувствителен. А ты…Я не договорила. За последние два месяца я обгрызла приличную долю его тела, и никогда не вызывала в нем такого отклика. Хотя и не жалуюсь.
Он с усталым видом слез с меня и со стоном свалился на кровать.
– Наверное, оттого, что начала все Айви, – сказал он, лежа навзничь с закрытыми глазами. – Завтра все болеть будет.
Я взяла платок и натянула его на себя – без жара его тела стало холодновато. Повернувшись набок, я придвинулась ближе и шепнула:
– Ты точно хочешь, чтобы я съехала из церкви? Кажется, я начинаю понимать, почему у вампиров так популярны тройственные союзы.
Ник открыл глаза и хмыкнул:
– Ты хочешь меня убить?
Засмеявшись, я встала, завернувшись в шаль. Пальцы коснулись шеи – кожа саднила, но была цела. Не сказала бы, что нехорошо было воспользоваться чувствительностью, которую пробудила Айви, но беспокоила меня возникшая неистовая тяга. Почти неудержимая… не удивительно, что Айви так туго приходилось.
Под эти медленные отвлеченные мысли я порылась в ящике комода, вытащила его старую рубашку и пошла в душ.
Глава четырнадцатая
– Здравствуйте! – сказал мой автоответчик записанным голосом Ника, гладко и отработанно. – Вы позвонили в фирму «Вампирские чары» независимых агентов Морган, Тамвуд и Дженкса. Сейчас никто не может подойти к телефону.