– Вы уже заказали? – спросил Пискари у Айви, но его взгляд был обращен ко мне, и у меня дыхание перехватывало. – У меня есть новый сыр, состаренный с помощью лишь недавно открытого вида плесени. Прямо из Альп.
– Ага, – сказала Айви. – Самая большая…
– …со всем, кроме лука и перцев, – договорил он, показывая зубы в широкой улыбке и оборачиваясь от меня к ней.
Когда его взгляд ушел от меня, плечи расслабились. Он был похож всего лишь на доброжелательного повара из пиццерии, и это включало у меня больше сигналов тревоги, чем если бы он был высок, худ и шастал вокруг соблазнительно, весь в кружевах и в шелке.
– Ха! – рявкнул он, и я только усилием воли не дала себе вздрогнуть. – Я тебе отличный ужин сделаю, детка моя Айви.
Айви улыбнулась, как десятилетняя девочка:
– Спасибо, Пискари. Я буду очень рада.
– Еще бы тебе не быть. Что-то особенное. И новое. За счет заведения. Это будет лучшее мое творение! – сказал он дерзновенно. – И назову его в честь тебя и твоей тени.
– Я не ее тень, – натянуто произнес Гленн, сгорбившись и уставясь в стол.
– Я не про вас, – бросил Пискари, и у меня глаза стали круглые.
Айви неловко заерзала:
– Рэйчел… она тоже… не моя тень.
Голос ее звучал виновато, а лицо старого вампира стало недоуменным:
– Нет, правда? – спросил он, и Айви заметно напряглась. – А кто же она тебе, девочка моя?
Она не отрывала взгляда от крышки стола. Пискари снова посмотрел мне в глаза, и у меня сердце застучало сильнее, когда от демонского шрама на шее пошло легкое покалывание. Вдруг за столом стадо слишком тесно. На меня давили со всех сторон, и навалился острый приступ клаустрофобии. От этой резкой перемены у меня вырвался выдох, и следующий вдох задержался. Черт побери.
– Интересный шрам у вас на шее, – сказал Пискари, и голос его будто скоблил мне душу. Было больно и хорошо одновременно. – От вампира?
Рука сама собой поднялась прикрыть шрам. Меня тогда зашила жена Дженкса, и крохотные швы остались почти невидимы. Мне не понравилось, что он их заметил.
– Это демон, – ответила я, и плевать мне было, если Гленн расскажет папочке. Хуже, если Пискари будет считать, что меня кусал вампир – будь то Айви или кто еще.
Пискари в легком удивлении приподнял брови:
– А выглядит совсем по-вампирски.
– Так в тот момент выглядел и демон, – ответила я, и у меня мышцы живота свело судорогой при этом воспоминании.
Старый вампир кивнул:
– А, тогда понятно. – Он улыбнулся, и я похолодела. – Загубленная девственница, чья кровь никому не досталась. Очаровательное сочетание представляете вы собой, миз Морган. Не удивляюсь, что моя Айви вас от меня прятала.
Я открыла рот и не могла придумать, что сказать. Он встал неожиданно.
– Через минуту вам подадут ужин. – Наклонившись к Айви, он тихо сказал: – Ты поговори с матерью. Она по тебе скучает.
Айви опустила глаза. Пискари с небрежной грацией перехватил стопку тарелок и хлебных палочек с проносимого мимо подноса.
– Приятного вечера, – сказал он, ставя их на наш стол.
По дороге к кухне он несколько раз остановился, здороваясь кое с кем из хорошо одетых посетителей. Я уставилась на Айви, ожидая объяснений.
– Ну? – спросила я желчно. – Собираешься мне объяснить, почему Пискари решил, будто я – твоя тень?
Дженкс хихикнул и встал на перечнице в свою любимую позу Питера Пэна – руки на бедра. Айви пожала плечами, явно чувствуя свою вину.
– Он знает, что мы живем под одной крышей. И просто предположил…
– Это я знаю. – Выбрав одну из хлебных палочек, я со злостью швырнула ею в стену.
Наше с Айви сожительство было странным, с какой стороны на него ни посмотри. Она пытается воздерживаться от крови, и соблазн нарушить этот пост почти неодолим.