Дерево было прекрасно отполировано, но в целом шкатулка не отличалась ничем примечательным. Хок удивленно поднял глаза на жену. Она, улыбнувшись, открыла крышку. В свете лампы блеснула груда колец, серег и ожерелий: золото, серебро, изумруды, рубины и бриллианты — все было перемешано в полном беспорядке.
Хок, вытащив из груды украшений одно кольцо, повертел его в руках.
— Красивая вещь.
Положив кольцо обратно, он задумчиво взглянул на драгоценности.
— Эта шкатулка стоит уйму денег, больше, чем мы с тобой вместе заработаем за год. А ведь Кэтрин даже не заперла ее.
— Значит, либо она просто беспечна, либо дома у нее драгоценностей побольше.
— Это меня не удивило бы. Ну и что ты думаешь?
— Сам посуди, Хок. Предположим, Кэтрин и Боумен договорились убить Блекстоуна по тем причинам, о которых мы уже упоминали. А затем Кэтрин решает, что Боумен ей уже не нужен, у нее достаточно денег и прекрасная репутация. Он приходит к ней, они ссорятся, дерутся, и она убивает его.
— Чем? — спросил Хок. — Где орудие убийства? Когда мы появились, она стояла около тела, так что у нее не оставалось времени спрятать что-нибудь. Вспомни, она ведь была полностью одета, на ней не видно ни капли крови. Да и кроме того, вряд ли женщина может убить мужчину подобным образом. Даже будь у нее оружие, ей не хватило бы сил.
— Когда люди вне себя, они способны на все, — возразила Изабель.
— Да, вероятно, ты права. Давай проверим остальные комнаты.
Следующей оказалась ванная. Хок и Фишер остолбенели при виде изразцовых стен и огромной фарфоровой ванны. Почти бассейн — шесть футов в длину и три фута в ширину. За ванной стоял изящный фарфоровый столик с зеркалом и прекрасный резной деревянный шкафчик.
— Вот это настоящая роскошь, — мечтательно сказала Фишер, нежно проводя рукой по ванне. — Никаких медных котлов, Хок, хватит. Я хочу такую же.
— Смеешься? Ты представляешь себе, сколько она стоит? Кстати, я слышал, что все это вредно для здоровья.
— Вредно? Разве ванна может повредить здоровью?
— Представь — пар, да еще в закрытом помещении… Быстро заработаешь ревматизм.
— Но зато как приятно! Попробуй, какая гладкая поверхность. Представь себя в ней, в горячей воде, в душистой пене… — Она оценивающим взглядом посмотрела на ванну. — Пожалуй, мы поместились бы в ней вдвоем.
— Закажу такую же завтра, — пообещал Хок. — Но для ее оплаты тебе придется просить повышения по службе.
Они рассмеялись и принялись осматривать комнату. Здесь ничего существенного не оказалось, и они быстро справились с осмотром.
— Ну не знаю, — вздохнул Хок. — Как ты думаешь, под шкафом ничего не может быть?
— Не думаю. Разумеется, есть вполне надежный способ проверить…
— Ты думаешь, я такой псих, что буду поднимать шкаф? Глубоко заблуждаешься, дорогая. Я спросил мимоходом. Идем дальше.
— Следующая — комната Блекстоуна.
— Быстренько ее осмотрим, только чтобы убедиться, что в ней для нас нет ничего интересного.
— А как поступим с Боуменом? — внезапно спросила Фишер.
— Что тебя беспокоит?
— Мы же не оставим его валяться посреди коридора. Давай перетащим в ту комнату. Тогда он не будет хотя бы мешаться под ногами.
— Хорошо придумано, — одобрил Хок. — Давай перетащим его.
Они, выйдя из ванной, подошли к трупу. Мертвый Боумен казался меньше, чем при жизни. Хок подхватил его за плечи, Фишер за ноги; приподняли, оторвав от ковра, пропитанного кровью.
— А он тяжелый, — проворчала Фишер, спиной открывая дверь в комнату.
— Нахалка, — возмутился Хок, — ты тащишь легкую часть, а на меня он еще и смотрит в придачу.
Втащив тело в комнату, они положили его на пол рядом с Блекстоуном. Перевели дыхание и осмотрелись. Кровавый след на ковре наверняка не понравится Гонту, который любит чистоту.