Если я и наблюдаю за тобой в отхожем месте, это только напоминает, насколько легко все дается юноше по сравнению с тем, что приходится испытывать мне.
– Ну все, заткнись!
– Ты еще не знаешь, что такое тужиться. – ЗАТКНИСЬ!
– Эй, что у вас там творится? – раздался снизу оклик матери.
– Это ТВОЯ мать, – шепотом напомнил Язон.
– Я втолковываю Язону, как его ненавижу! – откликнулся Лэрд.
– Замечательно, – прошептал Язон. – Лучших слов ты не мог подобрать. Теперь она точно успокоится.
Хотите верьте, хотите нет, но искренний ответ материнский гнев погасил.
– Ну, наконец‑то ты пришел в себя! – крикнула она. – И что теперь, уйдет он или нет?
– А она согласна вернуть камень? – поинтересовался Язон.
– Нет, пока нет! – ответил Лэрд, перевешиваясь через перила лестницы. – Похоже, ему понравилось жить среди деревенщины. – Он притворил дверь спальни и вернулся к письменному столу. – Ну, я готов. А ты?
– К твоему сведению, мне приходилось жить в куда худших условиях. И мне та жизнь нравилась.
– Кончай лезть ко мне в мысли.
– А ты не хочешь запретить мне ходить с открытыми глазами? Подумай, вдруг я увижу кого‑нибудь не того? Поверь мне, Лэрд, я побывал в таких отвратительных умах, что тебе даже и не сни…
– Снилось. Кое‑какими воспоминаниями ты уже успел поделиться со мной.
– Ну, вообще‑то да, ты прав. Извини. Но я только так могу рассказать тебе эту историю.
– По правде говоря, истории можно рассказывать и по‑другому. Ты достаточно хорошо владеешь нашим языком, хоть и не умеешь писать. Так что давай излагай. А я буду записывать твои слова.
– Нет. Я слишком много лгал в своей жизни, а твои строки должны быть правдивы. Мой язык – это язык лжи. Он для того и существует, чтобы лгать. Правду я узнаю иными способами. А некоторые так и не находят правды никогда.
– Как бы то ни было, от снов об Абнере Дуне я отказываюсь, а та часть истории еще не закончена, поэтому что‑то тебе ПРИДЕТСЯ рассказать словами.
– И на чем мы остановились?
– На эсторианском твике.
– Боже, как это было давно!
– Да, мы довольно долго гуляли по лесам.
– Ладно, не важно. Как ты сам видишь, я тогда не умер. Раны затянулись только через полгода, а после этого Дун пристроил меня в летную школу. С тех пор я зажил жизнью пилота космического корабля. Я принимал сомек и, очутившись вне времени, путешествовал по глубокому космосу. Когда приближался враг, корабль будил меня. Убить меня не удалось никому, а вот я одержал множество побед, тем самым приобретя всеобщую известность и славу. А благодаря славе нажил и целую кучу завистников‑врагов. Не раз на меня устраивали покушения, и так продолжалось до тех пор, пока Дун не услал меня с планеты, назначив капитаном колонистского корабля.
Лэрд задумчиво грыз перо:
– М‑да, верно. Неважный из тебя рассказчик.
– Зато я знаю, о чем стоит рассказывать подробно, а что можно и пропустить.
– Слишком многое ты пропускаешь.
– Например?
– Например, ты так и не рассказал, как сдал тот второй тест. Я помню, как ты волновался за него, и вдруг – все как отрубило.
Язон надавил на огромное шило, тщетно пытаясь продырявить кожу, из которой шил отцу Лэрда новые башмаки.
– Да, похоже, кожу у вас в деревне так и не научились дубить.
– Научились, научились. Зимой она не пропускает ни снег, ни воду.
– Вижу, она и иголки не пропускает.