В конце концов Лэрд перевалился через край утеса и протянул руку Язону, помогая тому преодолеть последнее опасное препятствие. Они уселись рядом друг с другом и, обессилено дыша, уставились на распростершийся под ними лес. На горизонте виднелись поля и полоски дыма, поднимающегося из труб Плоского Залива. Позади мрачной, черно‑белой стеной вздымался все тот же лес.
– Ну что, пошли дальше метить? – кивнул на деревья Язон.
– Слышать больше не хочу об этом Дуне, – мрачно проговорил Лэрд.
– Не могу же я взять и выкинуть его из истории.
– Ну так постарайся обойтись без его воспоминаний. Я ненавижу этого человека. Не желаю даже вспоминать, что когда‑то воплощался в него. Хватит с меня и одного такого сновидения.
Язон внимательно посмотрел на него. «Что, заглядываешь в мои мысли?! – мысленно рявкнул на него Лэрд. – Хорошо, давай проверяй, насколько я искренен! Я бы никогда не поступил так, как поступил этот Дун…»
– Ты что, так и не понял, ради чего все это было? «И понимать не хочу».
– Человечество – это не просто миллиард‑другой населения. Мы обладаем единой душой, а душа эта была мертва.
– И убил ее он.
– Он ее воскресил. Разбил на кусочки, чтобы она изменилась и срослась опять, только по‑новому. Когда‑то мы звались Империей Тысячи Миров, хотя в ней всего‑то насчитывалось триста с лишним планет. Дун дал этому названию новый смысл – он не только разрушал и уничтожал. Во все стороны рассылались огромные корабли с колонистами на борту. И человечество постепенно заселяло вселенную, удаляясь от Капитолия все дальше и дальше, чтобы, когда наступит конец и Капитолий рухнет, а о космических полетах забудут на три тысячелетия, в пространстве засияла та самая тысяча миров, похожая на тысячу паучков. Чтобы каждая планета растила свой собственный народ, чтобы на каждой собственным путем развивалось человечество.
«И многие ли поблагодарили его? Многие ли были счастливы так же, как и мать Клэни?»
– С тех пор прошло более десяти тысяч лет, и его имя стало одним из имен дьявола. Никто не поблагодарил его за это. А благодарна ли тебе яблоня, когда ты срезаешь с нее ветки на саженцы?"
«Человек – не дерево».
– Как ты поступаешь с яблоней, Лэрд, так и Абнер Дун поступил с человечеством. Он подрезал его, привил, пересадил, все старые, мертвые ветви сжег – и теперь сад живет.
Лэрд встал.
– Пора кольцевать деревья. Если поторопимся, еще сегодня подойдем к месту прошлогодней ночевки, и тогда не придется заново отстраивать шалаш.
– Сновидений с участием Абнера Дуна больше не будет, обещаю.
– Вообще больше никаких сновидений. Хватит с меня.
– Как пожелаешь, – кивнул Язон.
Но Лэрд понимал: Язон согласился только потому, что догадался о его сомнениях. Лэрд не желал видеть во сне Абнера Дуна, но встречи с Язоном ждал с нетерпением. Он должен узнать, как тот мальчишка превратился в мужчину.
Совместными усилиями они закончили метить деревья на два дня раньше обычного, потому и домой вернулись скорее. Поднявшись наверх, Лэрд открыл пенал, вычистил перья и сказал:
– Завтра будем писать, так что не забудь послать мне очередной сон сегодня ночью.
Глава 5
КОНЕЦ СНОВИДЕНИЯМ
Медник был добродушным весельчаком, любившим петь. Он знал тысячу песен и частенько приговаривал, что все из них, за исключением шести, были слишком похабными, чтобы их исполняли в присутствии дам.
Он и в самом деле мог петь часами, и Сала, выполнив свою часть работы по дому, не раз присоединялась к нему. Она садилась у ног медника и пела вместе с ним – слова и мелодию она запоминала с первого же раза, и ее нежный голосок составлял подходящую пару могучему тенору медника.