В тусклом свете, проникающем из‑под покрытой овечьей шкурой двери, виднелось лицо Язона, склонившегося над ним. Внутри было чуть ли не жарко, а это означало, что ночью шел снег, который, покрыв стены пуховым одеялом, сохранил внутри шалашика тепло. Сами стены насквозь пропитались влагой, и если их не разобрать, то скоро они сломаются и в следующем году будут ни на что не годны. Не терпящая отлагательств работа мигом прогнала сон – во всяком случае, хоть на время отвлекла мальчика от грустных воспоминаний.
Время близилось к полудню, когда Лэрд наконец решился заговорить о своем сне с Язоном. Выпал глубокий снег, к тому же похолодало, поэтому сегодня они работали сообща – Лэрд окольцовывал дерево и переходил к следующему, а Язон цапкой обдирал кору и шел за мальчиком дальше по протоптанной в снегу тропинке. Вскоре они добрались до утеса, возле которого устроили небольшой перерыв.
– Мы что, и туда полезем? – спросил Язон, оглядывая заледеневшие уступы.
– Можешь попробовать взлететь, – огрызнулся Лэрд. – Есть короткий путь, но сейчас он опасен из‑за снега. Попробуем вон ту трещину.
– Стар я уже, – заметил Язон. – Боюсь, сил не хватит.
– Хватит, – уверил Лэрд. – У тебя выбора нет. Я лезу наверх, а один вернуться в деревню ты не сможешь – дороги не знаешь.
– Как это лестно, что ты так заботишься обо мне, – усмехнулся Язон. – Интересно, если я упаду, ты за мной спустишься или оставишь на съедение волкам?
– Конечно, спущусь, за кого ты меня принимаешь? – И тут его гнев прорвался. – Если ты еще раз пошлешь мне такой сон, клянусь, я тебя убью.
На лице Язона мелькнуло изумление. И чему он может изумляться, если прекрасно знает, что творится у Лэрда на душе?
– Я подумал, что, увидев этот сон, ты поймешь Абнера, – промолвил Язон.
– Пойму? Да он дьявол! Это он наслал на нас Боль! Он спустился в прекрасный, цветущий мир и разрушил его!
– Он давным‑давно умер, Лэрд. И к Дню, Когда Пришла Боль, он не имеет никакого отношения.
– Ничего, думаю, будь он жив, он бы всенепременно устроил нам такой праздничек.
– Согласен.
– Мало того, он бы еще сюда заявился, чтобы позлорадствовать, полюбоваться нашими страданиями – точно так же, как пришел к Нуберу!
– Да.
Тут Лэрда осенила еще одна догадка, более ужасная, чем предыдущая:
– Он бы пришел к нам точно так же, как пришли вы с Юстицией…
Язон ничего не ответил.
Лэрд поднялся, подбежал к утесу и начал карабкаться вверх. Не по трещине, а по прямой, воспользовавшись самой опасной, короткой дорогой, по которой обычно лазил, когда камни были сухие. К тому же обычно он снимал башмаки, чтобы лучше цепляться за скалы.
– Нет, Лэрд, – крикнул Язон. – Трещина вон там!
Лэрд не ответил – он упорно лез вверх, хотя зацепиться было не за что, а ноги постоянно соскальзывали. Выше будет еще труднее, только Лэрду ровным счетом наплевать на это.
– Лэрд, я же могу заглянуть к тебе в разум и найти там безопасную дорогу, так что ничего ты этим не добьешься, только себе навредишь.
Лэрд остановился, вцепившись пальцами в камень.
– Себе вредить – не над другими измываться! Язон полез вслед за ним. Тем же самым путем. Шаг за
Шагом он преодолевал опаснейший подъем.
Однако Лэрд не отступал. Да и отступать было некуда – спускаться вниз теперь куда опаснее, чем взбираться вверх. И он лез все выше и выше, только медленнее, внимательно оглядываясь вокруг, стряхивая снег с каждого выступа, чтобы облегчить путь Язону, следующему за ним. В конце концов Лэрд перевалился через край утеса и протянул руку Язону, помогая тому преодолеть последнее опасное препятствие.