Возможно, Степан Степаныч хотел, чтобы я их перепрятала понадежнее?
– Не исключено, – согласился Дубов. – Но мы имеем дело с мощной преступной организацией, для которой нет ничего невозможного. И уж если они поставили перед собой некую цель, то для ее достижения отыскать какие-то перепрятанные бумаги – самое плевое дело.
– Что же делать? – побледнела Свешникова.
– Тамара Михайловна, покажите мне эти материалы, – попросил Дубов. -Если вы мне не доверяете, то позвоните в милицию инспектору Столбовому или его коллеге Лиственицыну, они вам подтвердят мои полномочия. Я веду это дело в контакте с официальными органами.
– Да нет, я вам верю, – чуть смутилась госпожа Свешникова. – Прошу вас.
Вслед за директрисой Василий прошел во вторую, смежную с кабинетом комнату, обставленную более по-домашнему, если не считать допотопного сейфа в углу. Апартаменты Тамары Михайловны оказались до странности похожими на его собственную сыщицкую контору, где тоже имелось помещение побольше, для приема посетителей, и поменьше – "для себя".
Директриса извлекла из сейфа папку-скоросшиватель и протянула Василию:
– Вот тут материалы по гробнице. Извините, на вынос дать их я вам не имею права, но можете ознакомиться тут же, на месте.
– Благодарю вас. – Василий расположился за столом и нетерпеливо раскрыл папку.
– Не буду вам мешать, – сказала Свешникова. – Если что, я у себя в кабинете.
Оставшись один, Василий приступил к изучению содержимого папки. При этом он с удовлетворением отметил, что все материалы были строго упорядочены, а страницы пронумерованы. Несколько удивило то, что сразу за титульным листом "Гробница неизвестного кисляцкого правителя, открытая проф. В.П. Кунгурцевым в 19** году", шла сразу пятая страница.
– Ну, пятая так пятая, – вздохнул Дубов и приступил к изучению материалов. При этом кое-что он аккуратно переписывал к себе в блокнот.
Первые несколько листов содержали внутреннее описание гробницы и некоторые гипотезы относительно того, к какому веку до нашей эры и к какой династии мог принадлежать покойный правитель.
"Помещение длиной в шесть и шириной в четыре с половиной метра, -читал Василий машинописный текст, кое-где правленый четким почерком профессора Кунгурцева, – высота около трех метров, потолок куполообразный. Вдоль одной из стен – барельеф "Шествие каменных зверей" (описание см. далее). Посреди помещения стоит каменный гроб с мумией, кругом скелеты людей и домашних животных, общим числом 8, и предметы домашней утвари общим числом..."
Детектив перевернул еще несколько страниц и наткнулся на список, заинтересовавший его гораздо более: подробный реестр найденного в гробнице с указанием дальнейшей судьбы каждого предмета. Из этого списка, оформленного в виде таблицы, Дубов узнал, что собственно мумия увезена Кунгурцевым в Ленинград для научных исследований, предметы утвари частично разделили участь мумии, а частично переданы в Кислоярский музей, кости поступили в известный филиал под начало профессора Петрищева, и лишь клеточка напротив записи "Гребень золотой с орнаментальными узорами" зияла пустотой. В самом низу таблицы значилось, что каменный гроб и художественный барельеф остались внутри кургана ввиду своей неподъемности и нетранспортабельности.
На последующих страницах речь шла как раз о гробе и барельефе, а их описание сопровождалось фотографиями – правда, весьма темными и неразборчивыми, учитывая, что они делались в темном помещении и, по всей видимости, не самой совершенной аппаратурой.
"Впереди шествует лев, символизирующий у древних кислоярцев могущество их правителя, – читал Василий, – за ним – медведь, воплощающий в себе силу и мудрость. Далее следует лиса как символ хитрости и благородства...