В то время я занималась в историческом кружке при Доме пионеров, и наш руководитель пригласил Кунгурцева на очередное занятие. Как сейчас помню, профессор демонстрировал нам всякие черепки и каменные топоры и очень увлекательно о них рассказывал.
– Но не мог ли он обнаружить на этом Гороховом городище нечто, скажем так, более материально ценное?
– Вряд ли, – уверенно ответила баронесса. – Тем более что профессор был там не один, и если бы они что-то накопали, то это раньше или позже стало бы известно. Дело в том, что на городище находилась столица одного древнего кисляцкого княжества... Впрочем, вас эти сведения, кажется, не очень волнуют.
– Нет-нет, еще как волнуют! – деланно завозражал Василий. – Просто сейчас меня куда больше волнует гибель Кунгурцева. Кстати, приезжал ли он в наши края после той экспедиции?
– Да, приезжал и после, – чуть помедлив, произнесла баронесса. – Лет восемь тому обратно, но уже один. Тогда он разыскивал старинные захоронения и обращался ко мне как к специалисту по древнейшей истории нашего края.
– А вам известно что-то об этих захоронениях?
Баронесса ненадолго задумалась, видимо, прикидывая, что говорить, а что нет.
– Если вкратце, то древние кисляки имели обычай хоронить своих правителей в курганах, где устраивались особые гробницы. Тело усопшего специально обрабатывали, хотя и не совсем на египетский манер, но оно тоже неплохо сохранялось. Забальзамированные останки укладывали в каменный гроб, а сердце, считавшееся по их поверьям средоточием души, хоронили отдельно, в сосуде наподобие кувшина, иногда даже в особом помещении. – Как всегда, когда баронесса начинала говорить на историко-археологические темы, в ее глазах загорался радостный блеск, и даже люди, далекие от науки, увлеченно слушали. Однако Василий, памятуя, что в любой момент в зале могут появиться сотрапезники, был вынужден прервать едва начавшуюся лекцию:
– Извините, госпожа Хелена, но меня в настоящий момент более интересуют исследования профессора Кунгурцева.
– Ну, я ему подсказала только общее направление, где чисто теоретически можно было отыскать более-менее сохранившиеся и даже не разграбленные гробницы, – чуть обиженно сказала баронесса, – так как точных мест ни я, ни кто другой не знает. К счастью, а то бы от них давно бы уже ничего не осталось. Но Кунгурцев обладает... обладал, – вздохнула госпожа Хелена, – удивительной интуицией, и ему удалось довольно скоро открыть одно необычайно ценное захоронение.
– Ценное? – чуть не подпрыгнул на стуле Василий.
– О да! – с азартом подхватила баронесса, – Профессор обнаружил гробницу некоего весьма знатного правителя. Там сохранилась и мумия, и останки его слуг и домашних животных, и уникальный барельеф, символизирующий бренность всего земного.
– Вы его видели?
– Что, барельеф? Нет, только фотографию, сделанную самим Кунгурцевым. И вообще, место находки держится в тайне, о нем знают хорошо если два-три человека.
– Отчего так? – удивился Василий.
– Ну, тут много причин, – пожала плечами баронесса. – Если все узнают, где находится курган, то придется ставить постоянную охрану, а средств на нее, разумеется, никто выделять не станет. Насколько я знаю, барельеф остался в гробнице, мумию Кунгурцев увез в Питер для исследований, а предметы домашней утвари, которыми покойного снабдили на тот свет, хранятся в Кислоярском музее.
Дубов украдкой глянул на часы – вот-вот могли появиться их сотрапезники, а ему еще нужно было о многом порасспросить баронессу.
– Но, может быть, вы хотя бы знаете людей, кому известно местонахождение гробницы? – понизил голос Василий. – Поймите, это важно прежде всего ради их же безопасности. Очень возможно, что убийство Кунгурцева как-то связано с его археологическими разысканиями.