Земля была очень молодой и энергичной, вытолкнутой вверх той же силой, которая создала сами Дримбаканги. Та же молодость наполняла корни и стебли всего, что росло на ней, делая растительность более склонной выполнять то, что он — или Розторн — могли попросить.
По возвращении в крепость он как раз обдумывал открывавшиеся ему возможности, когда солдат в броне Королевств Солнца привлёк его внимание, и сообщил ему о том, что Их Высочества Парахан и Судамини желали его общества за завтраком. К тому времени, как Браяр покинул Парахана и Суду, они оснастили его для любого боя, в который они могли ввязаться по ходу эскортирования жителей деревень под защиту храмовых крепостей. Теперь ему были отведены три лошади, дополнительные рюкзаки, палатка, бронированный камзол, перчатки для верховой езды, кожаные штаны для верховой езды, и бронированная шапка, украшенная бронзовыми орлиными перьями. У него также был низкорослый, пузатый всадник по имени Джи́мут, которому наказали заботиться о лошадях и палатке Браяра, и даже о самом Браяре.
Они с Джимутом только успели сложить всё это в комнате Браяра, когда в дверь постучала Розторн. Браяр едва мог поверить в то, что увидел, когда открыл дверь. Розторн выглядела свежее и ярче, чем была последние пару лет. На её коротко стриженных волосах появился дополнительный блеск. Даже естественный алый цвет её губ приобрёл давно потерянную яркость.
— Ты на что уставился, мальчик?
Её голос стал громче и чётче, как если бы у неё было больше дыхания в лёгких. Браяр забылся, и обнял её. Она его оттолкнула:
— Да что на тебя нашло? Не думай, что я простила тебя и твою грубость по отношению к Первому Посвящённому Докьи прошлым вечером!
Браяр осклабился:
— Мне это даже в голову не приходило, — заверил он её.
Розторн посмотрела на Джимута:
— А это кто?
— Джимут, это моя наставницы, наншур Розторн, — сказал Браяр.
Ему повезло, что Суда нашла человека, говорившего на тийон, поскольку на банпурском он знал лишь несколько слов.
— Она поедет с нами.
Джимут сложил ладони перед лицом, и низко поклонился Розторн. Пока они шли в крепость, Браяр попытался объяснить ему, что было важно вести себя с ней вежливо.
— Что бы он тебе ни рассказал, я — гораздо хуже, — сказала Розторн.
Джимут поклонился, не разнимая ладоней.
Розторн хмыкнула, и посмотрела на Браяра:
— Бери шарик с семенами и зелье для сильного роста, — приказала она. — Капитан Рана уже приготовил лошадей и охрану. Мы перекроем перевал.
— Могу я присоединиться? — спросил Джимут. — Если я должен прислуживать Наншур Браяру…
Браяр вздохнул:
— Просто «Браяр».
Он уже дважды говорил это Джимуту.
— То мне следует использовать каждую возможность, чтобы привыкнуть к такого рода магии, — вежливо продолжил Джимут.
— Против этого я не возражаю, — сказала Розторн. — Только Браяр, ты не мог бы поторопиться? Нам нужно их укоренить глубже, чем обычно, и я хочу поскорее с этим закончить.
— Эвви? — спросил Браяр.
— Она говорит, что предпочитает принять ванну. Она уже видела, как мы это делаем.
Они вышли вместе с Розторн за дверь до того, как она начала брюзжать. Она ничего не сказала, приняв удалённое, задумчивое настроение, когда они присоединились в конюшнях к Сержанту Кэнбаб и отряду из десяти солдат.
Проезжая мимо лагеря, они увидели, что все уже встали, и занимались полировкой брони, заточкой оружия, связыванием арбалетных болтов и укладкой рюкзаков. На открытом пространстве между палатками и рекой стрелки упражнялись в стрельбе, а копейщики и мечники бились парами под присмотром своих командиров. На равнине кавалеристы заставляли своих скакунов прыгать через препятствия в унисон. Начали прибывать беженцы: они несли с собой детей и скарб, или тащили их в повозках и на спинах мулов и яков, поднимаясь вверх, к крепости.
Когда они достигли узкого места на перевале, где дорога входила в речное ущелье, Розторн вышла из своего глубокого молчания:
— Сержант, отведи своих людей за ту скалу, — крикнула она поверх рёва бегущей реки. — Не могли бы вы подержать наших лошадей, пока мы не закончим?
Кэнбаб кивнула, и жестом приказала своим людям взять животных, пока Браяр, Джимут и Розторн спешивались. Джимут остался позади, когда маги пошли в узкое место, где холмы были ближе всего к дороге.
Задача была легко выполнима. Браяр окропил зельем сильного роста шарики семян в руках у них обоих, но семена уже подрагивали до того, как их коснулась жидкость. Они впитали бодрость и быстрый рост других семян, которые Браяр и Розторн использовали, пробиваясь к крепости. Теперь Розторн потребовалось лишь шепнуть, чтобы они прыгнули на землю. Ткань разорвалась, разбрасывая повсюду семена. Растения вломили корни в землю, и уже начали расти, когда Розторн и Браяр пошли вперёд со своими флягами с водой. К тому времени, как они опустошили фляги над разбросанными семенами, лозы выросли им по щиколотки. Зелёные плети не пытались схватить двух магов, но они были единственными людьми, которых лозы оставляли в покое. По мере того, как лозы росли и выбрасывали новые ветви, на нижней части их стеблей прорастали шипы длиной в дюйм. Их разнообразные бутоны раскрывались и цвели, потом взрывались, разбрасывая вокруг ещё больше семян.
К тому времени, как показались первые цветы, Розторн и Браяр отступили на чистое пространство рядом с Джимутом. Всем было видно, что зелёные стебли ползали по всему пространству между взбиравшимися на холм камнями и рекой. Было слышно, как лепестки и листья раскрываются, и как толстые стебли сплетаются со своими соседями.
Кэнбаб, которая по крайней мере видела что-то подобное раньше, протянула Розторн свою флягу. Та отхлебнула чая с маслом, поморщилась, и передала флягу Браяру. Он сделал два больших глотка, поскольку уже приноровился ко вкусу этого местного напитка, и вернул флягу Кэнбаб вместе с тихими словами благодарности. Он не отрывал взгляда от барьера, прощупывая его своей силой на предмет любых слабостей. Розторн оставила это на него, как незамысловатую работу, которой следовало заниматься молодому магу.
— Враг сможет прорубиться через лозы? — поинтересовалась Кэнбаб.
— Да, с помощью достаточно острого меча или алебарды, — рассеянно сказала Розторн.
Браяр осклабился:
— А потом стебли отрастут обратно в три раза быстрее. И они будут искать того, кто их рубил, и прорастут прямо сквозь него.
— Или вокруг, — пробормотала Розторн.
— Или вокруг, — согласился Браяр. — И снова вокруг, и ещё раз вокруг.
— И император поймёт, что это сделали вы, — сказала Кэнбаб.
Розторн и Браяр переглянулись.
— Пусть, — сказала Розторн.
Барьер достиг толщины в два фута, и высоты — в три. Шипы карабкались по склону холма, и тянули стебли за собой. Корни выстреливали из стеблей, впиваясь глубоко в каменистую землю. Новые цветы рассеивали семена, падавшие на землю рядом с густо переплетёнными стеблями.
Браяр хотел поговорить с Розторн. Она наблюдала за барьером, пока тот не вырос на дороге в четыре фута высотой и пять футов шириной, и вскарабкался на десять футов вверх по склону холма. Никакая лошадь, никакой мул, верблюд, як или человек не сможет пройти между барьером и рекой, не потеряв кожу, или между рекой и скалами, шедшими вдоль дальней её стороны. Они оба знали, что шипы будут продолжать расти несколько дней, сделав боковые склоны холмов на северной стороне дороги непроходимыми пешком или верхом. Никто не въедет и не выедет из Гьонг-ши, пока Докьи, Сэруго, или те, кому доверили открывающее заклятье, не придут, чтобы снова расчистить перевал.
Браяр бросил взгляд на Джимута, чья тёмно-коричневая кожа посерела:
— Джимут, в седло, — сказал он всаднику. — И глотни чего-нибудь, пока не упал в обморок.
— Я никогда не падаю в обморок, — сказал Джимут, но к своей лошади шёл покачиваясь.
Один из солдат подержал поводья скакуна. Джимуту потребовалось сделать две попытки, прежде чем он взобрался в седло.