Аза изо всех сил старалась как можно меньше огорчать близких – она чувствовала себя виноватой. Её первое свидание с Тобаром произошло под присмотром родителей. Это, конечно, жутко смутило обоих, но при интимной встрече стало ясно – ничего долговечного не выйдет. Не пробежало между ними ни малейшей искры! Парень настойчиво носил цветы, клялся в любви и предлагал руку и сердце, но Зарецкая наотрез отказывалась от него. Он был ей симпатичен, но не более. А разве этого мало?! Она не испытывала к нему ровным счетом ничего, кроме уважения. Семья Тобара была весьма зажиточной – он дарил ей не только васильки с ромашками, но и хорошие украшения, наряды. Выйдя за него, Аза могла бы прожить безбедную жизнь на радость родителям, но…
- Ну и чего ты добилась? – рядом с окном появилась Земфира. Она посмотрела на дочь выжидающе. Капли дождя стекали по седым прядям длинных волос. – Аза, пойми, что твои заскоки никому не нужны. Ты останешься одна-одинешенька на всю жизнь, если сейчас не выйдешь замуж!
Аза снисходительно улыбнулась, помотав головой. Она не осуждала мать за то, что та хотела её благополучия. Это же родительская миссия.
- Пожалей ты нас с отцом! – Земфира почти взмолилась, чем удивила дочь. – Про тебя уже слухи до соседних областей дошли! Как ты будешь смотреть людям в глаза?!
- Что? – опешила Зарецкая. – Мам, ты о чем?
- Да всё о том же, доченька…
- Я думала, что после нашего разговора ты всё поняла.
- Я поняла, что ты никогда не решишься.
- Мама, давай не будем! – Аза нахмурилась. – Мне вообще плевать, что там кто подумает и скажет! Я решила, что не пойду за того, кого не люблю!
- Не в любви же дело! Аза!
- Мама!
- Хватит! – женщина выглядела уже совсем недружелюбно. – Пора тебе показать, что бывает, когда не слушают старших! Ишь ты! Вздумала вертеть нами с отцом! Мы всё решили! Через неделю свадьба!
Аза соскочила с подоконника. Она не ослышалась?! Свадьба?! Против её воли?!
- И кто же дал вам такое право?!
- Ты ещё судить будешь, на что мы имеем право?! – взвизгнула Земфира, сверкнув глазами. Она была зла. – Учти, если попытаешься сбежать – будет только хуже. Не нам – тебе.
- А если я откажусь? – с вызовом спросила Аза. – Что тогда со мной делать будете?! На костер?!
- Готовься! – жена Рамира сжала кулаки и развернулась, собираясь уйти.
- Стой! – девушка сама удивилась, насколько её голос мог изменять тембр и интонацию. – Знай, что Я. Не пойду. Замуж. За Тобара.
Каждое слово – удар. Каждая фраза – пропасть между публичным и личным.
- Это мы ещё посмотрим! – мать ушла.
Азу била мелкая дрожь – она рисковала простудиться. Дождь не прекращался. Ни на улице, ни в душе. Выходит, что родители устали от её капризов первыми. Кто следующий? Друзья? Сестра, братья? А сам Тобар? Не надоело ли ему это?! Неужели им станет легче, когда она будет сломана? А ей станет? Может, всё, что нужно – это дать себя сломать? Или прогнуться ради чужих принципов?
Для Рамира было крайне важным выдать приемную дочь за того, с кем он имел общие дела. Когда-то он добился желаемого – Кармелита вышла за Миро. По любви, но ради этой цели Зарецкий был готов на самые низкие поступки. И эта любовь стоила жизни. Чужой жизни. Рамир никогда никому не признавался в том, что был рад смерти Максима. Орлов был словно пятое колесо в телеге, которое вроде и нужно в качестве запаски, но с другой стороны жутко мешает…
Баро так суетился не случайно – его родная дочь от Земфиры не оправдала ожиданий. Девушка продемонстрировала крайнее непослушание и была отправлена в монастырь. За какие грехи? Неужели она смогла согрешить? Да. За грехи перед Богом и перед людьми нужно держать ответ. Аза была одной из немногих, кто был посвящен в эти дрязги. Рамир гордился сыном Эмилем, но знай он, что и тот далеко не идеален – старика бы инфаркт хватил.
Говорят, что у близнецов очень сильно развиты чувства. Они связаны с рождения. Кровные узы не всегда оказываются единственной связью – бывает и другая. Запретная. Существует даже термин, обозначающий один из великих и непростительных грехов, кроме тех, что хорошо всем известны. Это инцест. Интимная связь кровных родственников. Отвратительно? Низко? А что делать, если у любви нет границ? Как быть, когда организм требует того, что запрещено? Можно бороться с соблазном, но иногда проще и лучше ему поддаться…
Аза знала к кому она может пойти с такой деликатной проблемой – к Эмилю. Он хоть и выглядел совсем пацаном, не знающим суеты и самотерзаний, но в глубине его прятался бесконечный романтик. Он любил предаваться размышлениям, будучи наедине с собой. Он редко сидел дома – настоящий цыган любил волю. Ветер в лицо, крики птиц, плеск ручья и костер. В любую погоду. Его можно было найти неподалеку от реки. Аза запомнила туда дорогу не потому что любила купаться, а потому что её туда никогда не пускали. Сейчас цыганка хотела просто вырваться из тех пут, которыми её словно намертво приковали к этому месту. К Тобару. Эмиль и Тобар терпеть не могли друг друга. В детстве они часто дрались. Мало кто знал, что Эмиль колотил его не просто так – Зубов претендовал на руку и сердце его сестры и возлюбленной. Как так случилось? Эмиль не мог бы однозначно ответить. Сестра рано выросла и была потрясающе хороша. Сын Рамира не находил должного внимания со стороны девчонок. Он был слишком одинок. Пусть со всеми, но он всегда оставался отстраненным настолько, что многие его сторонились. Он мог быть искренним только с теми, от кого не таился. Аза входила в этот круг. И была рада. Цыганку успокаивал тот факт, что у неё есть единомышленник. Эмиль был уверен в том, что настоящее заслуживает жертв. Любовь заслуживает ожидания и терзаний. Одиночество – лишь отрезок, который нужно выдержать.
Зарецкая неслась по лужам, практически не разбирая дороги – она должна была с кем-то поговорить. Эмиль, знающий о жизни и о любви, мог бы утешить её. Но знала ли Аза, что он не может который год утешить себя?
Берега-берега, берег этот и тот,
Между ними – река моей жизни...
Между ними река моей жизни течет,
От рожденья течет и до тризны…
Там, за быстрой рекой, что течет по судьбе,
Свое сердце навек я оставил.
Свое сердце навек я оставил тебе,
Там, куда не найти переправы…
А на том берегу – незабудки цветут,
А на том берегу – звезд весенний салют,
А на том берегу мой костер не погас,
А на том берегу было все в первый раз:
В первый раз я любил, и от счастья был глуп,
В первый раз пригубил дикий мед твоих губ,
А на том берегу, там, на том берегу
Было то, что забыть никогда не смогу!
Эмиль увидел Азу и кивнул ей. Он сидел на пеньке в руках с гитарой. Она спасала многих, когда казалось, что можно смело вешаться. Цыганка прислонилась к ближайшему дереву, заслушавшись. Романсы в его исполнении были чем-то божественным.
Там, за быстрой рекой,
Где черемухи дым,
Там я в мае с тобой –
Здесь я маюсь…
Там я в мае с тобой –
Здесь я в мае один,
И другую найти не пытаюсь…
А на том берегу – незабудки цветут,
А на том берегу – звезд весенний салют,
А на том берегу мой костер не погас,
А на том берегу было все в первый раз:
В первый раз я любил, и от счастья был глуп,
В первый раз пригубил дикий мед твоих губ,
А на том берегу, там, на том берегу
Было то, что забыть никогда не смогу!**
Табор Рамира всегда отличался сплоченностью. В самые трудные времена, в паршивые времена и в голодные годы, каждый цыган знал, что нужно протянуть руку помощи ближнему. Зарецкий, наученный своими родителями, пытался донести до всех ту толику смысла братской, дружеской и прочей помощи. У Миро это не получалось. Милехин старался подражать Рамиру, но всякий раз выставлял себя на посмешище. Не без помощи сына. Жаль, что никто и сам Миро, в частности, этого не знал. Скольких же ошибок мог избежать вожак, прежде чем совершить роковую? Как там говорил Пушкин?