Бордонкай не догадывался, что опять стал, игрушкой в руках подлеца, который таким образом пытался решить старую распрю.
И главное, он не ведал о том, что сейчас в оружейном зале тщательно готовится к поединку высокий рыжеволосый и зеленоглазый рыцарь, улыбчивый и веселый послушник разогнанного ордена Гельмольда. Облачается в доспехи, подбирает самое лучшее оружие, исполненный решимости убить предводителя наемников и таким образом если и не спасти замок, то облегчить битву, – наемники без командира воюют недолго. Бордонкай не знал, что все жители замка уговаривают своего защитника и предводителя не выходить на поле – вон ведь главарь наемников какой истукан, закованный в железо. И слава о нем недобрая. Лучше повременить, пересидеть еще недельку в замке, глядишь – его величество король и почешется, пришлет подмогу и покарает разбойников. Но веселый рыцарь-гемерт был непреклонен. Он не хотел рисковать всеми и давал строгие наставления капитану стражи на случай своего поражения, в которое, впрочем, не верил. Мало было на свете воинов, способных одолеть его в рукопашной схватке.
И еще не знал Бордонкай, что именно сейчас, когда он одевается в своей палатке, там, в замке, рыцарь взвешивает на руке громадную секиру, которую назвал Ущербной Луной. Он добыл это древнее благородное оружие в честном бою и с тех пор берег его как зеницу ока – подарок для любимого младшего брата, Бордонкая. Если того посчастливится когда-нибудь найти. И вот впервые решил взять ее с собой в битву. – больно грозен противник, настоящая гора.
Когда ворота замка растворились и тяжелый подвесной мост, вздымая клубы пыли, упал, пропуская вышедшего воина, чтобы тотчас подняться, Бордонкай застыл в нерешительности. Что-то странное почудилось ему в походке противника, в манере держать щит на полусогнутой руке, прижатой к груди, в посадке головы. Но сколько он ни всматривался, ничего больше не заметил. Обычные доспехи – правда, богатые – с серебром и чернением, тяжелый шлем с навершием в виде раскрывшего крылья коршуна. Тоже, кстати, дорогой, равнодушно отметил Бордонкай, разглядывая изумрудные глаза птицы, – к драгоценностям он относился, как и к деньгам, безразлично. А вот секиру рыцарь выбрал себе прекрасную. И исполин решил, что эту добычу он возьмет себе. Она как для него сделана и, пожалуй, великовата для противника, хоть тот и выглядит настоящим здоровяком. Могучий, ненамного ниже Бордонкая, он шагал по полю уверенной легкой походкой человека, прекрасно владеющего своим телом. И Бордонкай искренне обрадовался серьезному противнику. Он уже истосковался по рыцарской сече: до сих пор попадались настолько слабые воины, что поединок с ними больше походил на откровенное убийство.
Они оба не собирались приветствовать друг друга – каждый считал противника недостойным этой чести, – но вышло автоматически: отдали салют и оторопело уставились друг на друга. Затем, обозлившись на себя за этот промах, рыцарь замка первым пошел в атаку. Он вел себя как очень опытный воин, не допуская ошибок "и не суетясь, обходя врага по широкой дуге. В одной руке он держал щит, в другой, чуть отведя ее в сторону, – великолепную тяжелую секиру – чуть тяжелее, чем ему было бы нужно.
Громадная, закованная в железо черная башня возвышалась над ним. Шлем с жесткой щеткой конского волоса на гребне полностью закрывал лицо исполина. Щита у него не было, а в руках он держал боевой топор – тяжелый, разбойничий, погубивший немало жизней. Спокойно стоял – только слегка поворачивался, следя за своим противником.
Когда арвардинец нанес первый удар, он не рассчитывал на успех – что называется; щупал соперника, но и ответного удара такой силы тоже не ждал.