- Айне пропала.
- Не может ли быть, что Вы поддались излишней панике? – стараясь держать себя в руках, осведомилась старшая дочь рода Д’Эндарион, - Не так уж редко она уходит самостоятельно гулять.
- Ее н’урра нет в стойле, - одна короткая фраза заставила задохнуться. Прогулки верхом без сопровождающих и оповещения кого-либо из родных к привычкам младшей сестры не относились. И потому беспокойство леди Орлэйт можно было понять. Особенно если вспомнить вчерашний вечерний разговор, за который Кейра уже себя мысленно четвертовала. Знала же, что Айне не сможет просто обсудить и забыть такое. Слишком отзывчивая натура девочки всегда требовала действий по отношению к людям.
И не исключено, что в этот раз размышления переросли в поступки.
Способные стоить ей жизни.
========== — XVII — ==========
Если бы была возможность, сейчас бы младшая дочь рода Д’Эндарион воздвигла памятник своему наставнику, пытавшемуся совладать с непоседливым характером ученицы и вложить несмотря ни на что в ее голову знания. Потому что если остальным учителям это удалось средне, что и сказалось в итоге на владении девушкой ментальной магией, то навыки целительства развились достаточно хорошо, чтобы за несколько часов все же закончить работу с противоядием, не прибегая к старым конспектам, которые, конечно же, с собой она не брала. Единственной надеждой сейчас была ее память, и, на удивление, она не подвела.
Заставляя малыша выпить отвратительнейшую и на запах, и на вкус, и на вид субстанцию, сжимая ему челюсть, чтобы не выплюнул обратно – о да, она помнила желание избавиться от попавшей в горло смеси, поскольку довелось однажды лично опробовать, – свободной рукой Айне искала в сумке ритуальный кинжал. Убедившись, что мальчишка проглотил зелье, она отняла ладонь от его лица, приступая к разматыванию ткани у лезвия. Зашипев от нечаянного касания и скользнув недовольным взглядом по следу от ожога – как носительнице крови первородных фэйри, ей не слишком-то нравились контакты с металлом, – экра обернулась к сидящей рядом хозяйке дома.
- Подержите ребенка, чтобы не дергался и не вырывал руку: не хочу причинить ему слишком много боли, - округлившиеся глаза женщины заставили поспешно пояснить, - У него начала затягиваться рана, по такому ее состоянию обработать место укуса не удастся.
Мать, отчего-то смутившаяся и опустившая взгляд, тут же прижала дитя к себе. Обхватив пальцами запястье мальчишки и поворачивая его кисть ладонью вверх, младшая дочь рода Д’Эндарион резко полоснула кончиком кинжала по тонкой коже ровно в месте ярко-розового рубца, оставшегося от укуса. Интерес касаемо столь скорой регенерации пришлось убрать подальше: сейчас значение имело спасение чужой жизни. А потом можно и вопросы задать: вряд ли ее выставят тут же из дома. При всей мутности хозяйки жилища, на неблагодарную личность она не похожа. И за доброту к только что расплакавшемуся от внезапной боли ребенку способна отплатить относительно равноценно.
Упавшие на ладонь капли той же субстанции, что была насильно влита в дитя, втягивались в раскрытую рану, где тут же начали вздуваться пузыри, спустя пару ударов сердца лопающиеся и замещающиеся новыми. Болотный оттенок зелья постепенно приобретал коричневый тон, по мере смены цвета ликвидируясь из раны все тем же кончиком кинжала. Сосредоточившаяся на своем занятии Айне не слышала детский плач и тихие попытки матери успокоить мальчишку. Не могла никак отметить шум за окном, отследить панику в мутных карих глазах.
Когда смесь перестала темнеть, оставаясь изначального оттенка, кажется, забывшая о необходимости дышать экра шумно выдохнула, отклоняясь вбок и опираясь плечом на мягкую спинку дивана, с которой чуть съехало покрывало с витыми золотисто-зелеными кисточками. Устало улыбнувшись всхлипывающему ребенку, девушка прикрыла глаза, за несколько ударов сердца восстанавливая дыхание и оценивая силы. Резерв опустошился на треть, но он даже пугал не так, как общее истощение. Все же, стоило не игнорировать рекомендации целителя, полагаясь на милость Пресветлой Матери.
- Дайте ему возможность отоспаться, - рывком поднимаясь с дивана, посоветовала Айне, - К утру уже и думать забудете о происшествии. Я оставлю вот эти два пучка, - она указала на тонкие веточки с продолговатыми листьями, лежащие на покрывале, - Пусть пару дней пропьет, во избежание чего. У Вас, конечно, крепкий малыш, но я бы не стала рисковать.
Бросив взгляд на окно, за которым уже в свои права вступил вечер, экра нахмурилась: если maman еще не подняла на уши весь особняк с подачи гувернантки, она это сделает. А значит, требовалось как можно быстрее вернуться, пока на поиски младшей дочери не были высланы все силы, включая теневиков. Видит Трехликая, веселее была бы только спасательная операция для какой-нибудь приближенной ко Двору личности. Иногда родители очень сильно перестраховывались. Хотя она могла их понять: они уже однажды потеряли дочь и лишь чудом смогли вернуть ее из-за Грани. Допустить повторения истории, тем более что не факт, что со столь же положительным исходом, никто не посмел бы.
Выскользнув на крыльцо, провожаемая неловкими благодарностями хозяйки дома Айне на миг замерла, вжавшись в закрывшуюся за спиной дверь. Несколько часов, проведенных внутри жилища, не могли так сильно изменить происходящее. Что послужило катализатором этим людям и нелюдям, сейчас ожесточенно вгрызающимся друг в друга во всех смыслах? Младшая дочь рода Д’Эндарион не раз видела драки, нередко слышала о творящихся на окраинах бесчинствах, где под раздачу попадали и случайные происходящие. Но ей еще не доводилось лицезреть столь массового насилия, где уже не оставалось правых и виноватых. Начавшаяся, вполне возможно, с простого спора, сопровождаемого рукоприкладством, бойня набирала обороты, вовлекая в свое отвратительное нутро новых и новых участников.
Н’урр, дождавшийся хозяйку и позволивший ей с первого раза на него вскочить, как-то задумчиво переступил на месте, после чего осторожно – и это дитя Бездны! – двинулся в сторону дороги, где сейчас сходили с ума жители поселенья. Сильнее вцепившись в загривок животного, на что оно никак не отреагировало, видимо, понимая страх хозяйки, экра старалась стать как можно незаметнее. Безумство не щадит никого, и оттого разницы – виновна ли она в чем-то, али нет – не существует.
А для Высших, желающих внести свою лепту, не имеет значения, какую причину вложить в чужое сознание для ненависти. Их игры не предполагают столь сложных обоснований.
Какую ассоциацию должен провести нелюдь, боящийся и ненавидящий всех, чтобы в девушке, принятой за человека, увидеть врага? Что она должна сделать, чтобы обратить на себя внимание?
Всего лишь появиться в поле зрения. И стать новой мишенью для чужой злости.
Нечеловеческий рев, с трудом доносящий до сознания Айне, что ее пытаются причислить к каким-то «всем», желающим подчинить себе всех смесков или же уничтожить их, заставил экру замереть от ужаса, а ее н’урра – встать на дыбы, когда к нему метнулся четырехрукий громила, покрытый звериной шерстью. Судя по его виду, он относился не к одной из старейших рас, а являлся результатом чьего-то скрещивания. Вполне возможно, что попавшим в межмирье через портал, а не родившимся здесь.
Альтерра не притесняла иномирян, даже таких, кого в родных реальностях звали ущербными, к кому относились с презрением и отвращением, кого гнали и пытались уничтожить. Альтерра принимала всех, как заботливая мать – любимых детей. За то Альтерру и закрыли когда-то. За то ее любили. Но убийство супруги Владыки Всех земель, считаемой из-за ее внешности за не человека, а, следовательно, смеска – ибо на типичного представителя известной расы она не походила, – сместило хрупкое равновесие. Меньшинства восприняли это как показатель того, что и здесь их не желают видеть. Как превосходство над ними даже тех, кто был ниже их по дару – людей. Ничего не способных сотворить, жалких смертных, имеющих столь короткий срок жизни.