— Неужели это верно?
Харлан равнодушно взглянул на Счетчик. Тот показывал 72000.
— Не сомневаюсь.
— Но где же мы остановимся?
— Когда мы остановимся?
— В далеком-далеком будущем, — угрюмо ответил он, — там, где тебя никогда не найдут.
Они молча смотрели, как растут показания Счетчика. В наступившей тишине Харлан мысленно вновь и вновь повторял себе, что Финжи намеренно оклеветал ее. Да, она откровенно призналась, что в его обвинении была доля истины, но ведь с той же искренностью она сказала ему, что и сам по себе он ей не безразличен.
Внезапно Нойс встала и, подойдя к Харлану, решительным движением остановила капсулу. От резкого темпорального торможения к горлу подступила тошнота.
Ухватившись руками за сиденье, Харлан закрыл глаза и несколько раз тяжело сглотнул.
— В чем дело?
Нойс стояла рядом, ее лицо было пепельно-серым; две-три секунды она ничего не могла ответить.
— Эндрю, не надо дальше. Я боюсь. Эти числа так велики.
Счетчик показывал: 111394.
— Сойдет, — угрюмо заметил Харлан и, протянув ей руку, добавил с мрачной торжественностью: — Пошли. Я покажу тебе твое новое жилище.
Взявшись за руки, словно дети, они бродили по пустынным помещениям. Тускло освещенные коридоры терялись вдали. Стоило только переступить через порог, как в темных комнатах вспыхивал яркий свет. Воздух был неподвижен, ни сквозняка, ни дуновения, но его свежесть и чистота свидетельствовали о хорошей вентиляции.
— Неужели здесь никого нет? — тихо спросила Нойс.
— Ни души. — Харлан хотел громким и уверенным ответом развеять свой страх перед «Скрытыми Столетиями», но почему-то и он сбился на шепот.
Они забрались так далеко в будущее, что Харлан даже не знал толком, как это Время называть. Говорить — сто одиннадцать тысяч триста девяносто четвертое — было смешно. Обычно этот период называли просто и неопределенно — «Стотысячные Столетия».
Глупо было в их положении ломать голову еще и над этой проблемой, но теперь, когда возбуждение, вызванное побегом сквозь Время, несколько улеглось, Харлан вдруг с особенной силой осознал, что находится в области Вечности, куда не ступала нога человеческая, и ему стало не по себе. Ему было стыдно за свой испуг; стыдно вдвойне, поскольку Нойс была свидетельницей его страха, но он ничего не мог с собой поделать. От страха противно сосало под ложечкой и по спине бежали мурашки.
— Как здесь чисто, — прошептала Нойс, — даже пыли нет.
— Автоматическая уборка, — ответил Харлан. Ему казалось, что он чуть не надорвал связки от крика, на самом же деле он произнес и эти слова тихим голосом.
— И ни одного человека на тысячи Столетий в прошлое и будущее, добавил он.
По- видимому, Нойс это ничуть не встревожило.
— Неужели везде все устроено так же, как здесь? — спросила она. — Ты обратил внимание — на складах полно продовольствия и всяких запасов, полки библиотеки заставлены фильмокнигами?
— Да, конечно. Каждый Сектор полностью снаряжен и оборудован.
— Но зачем, если в них никто не живет?
— Простая логика, — ответил Харлан. Когда он разговаривал, ему было не так жутко. Выскажи вслух то, что тебя пугает, и это явление, потеряв ореол таинственности, покажется обыденным и простым. — Давным-давно, еще на заре существования Вечности, где-то в 300-х Столетиях был изобретен дубликатор массы. Не понимаешь? При помощи специального резонансного поля можно превратить энергию в вещество, причем атомные частицы занимают те же положения — с учетом принципа неопределенности, — что и в исходной модели. В результате получается идеально точная копия предмета.
Вечность приспособила дубликатор для своих нужд. В то время у нас было построено всего шестьсот или семьсот Секторов.