Их комнаты - нумеро девять и нумеро десять.
- Я давно жду этого джентльмена и эту леди, - сказал Гудвин. - У меня к
ним важное дело. Можно мне повидать их теперь?
- Почему бы не повидать? - сказала мадама спокойно. - Почему бы сеньору
Гудвину не подняться по лестнице и не поговорить сосвоимидрузьями?Esta
bueno. Комната нумеро девять и комната нумеро десять.
Гудвин отстегнул в кармане свой револьвер и поднялся покрутойтемной
лестнице.
В коридоре наверху, при свете лампы, распространявшей шафрановыйсвет,
Гудвин легко рассмотрел большие цифры, ярко намалеванные на дверях. Он нажал
дверную ручку девятого номера, вошел и затворил за собой дверь.
Если женщина, сидевшая у стола в этой убого обставленной комнате,была
Изабеллой Гилберт, то надо сказать, что молва не отдала должного ее чарующей
прелести.Онасклониласьголовойнаруку.Вкаждойлинииеетела
чувствовалась страшная усталость; на ее лице была тревога. Глаза у неебыли
серые,тойформы,какая,очевидно,присущаочамвсехзнаменитых
покорительниц сердец; белки блестящие, необычайной белизны. Сверху онибыли
спрятаны тяжелыми веками, снизуоставаласьоткрытойбелоснежнаяполоска.
Такие глаза выражают великую силу, великоеблагородствои-еслитолько
можновообразитьсебеэто-самоотверженныйищедрыйэгоизм.Когда
американец вошел, она подняла глаза с видом удивленным, но не испуганным.
Гудвин снял шляпу и сосвойственнойемуспокойнойнепринужденностью
уселся на крайстола.Врукеунегодымиласьсигара.Онрешилбыть
фамильярным, так как знал, что слишком церемониться с мисс Гилберт не стоит:
церемонии не приведут ни к чему. Он знал ее жизнь; ему было известно,какую
малую роль играли в этой жизни условности.
- Добрый вечер, - сказал он. - Ну, madame. He будемте мешкать,давайте
сейчас же поговорим о делах. Я не называю имен, но я знаю, ктонаходитсяв
соседней комнате и что у него в саквояже. Это-тоипривеломенясюда.Я
пришел сказать вам: сдавайтесь без боя - я сейчас же продиктую вам условия.
Дама не шевельнулась и не сказала ни слова. Не отрываясь, смотрелаона
на кончик его сигары.
- Мы, - продолжал Гудвин, раскачивая ногою и разглядываясвоюизящную
туфлю из оленьей кожи, - я говорю от лицазначительногобольшинствавсего
народа, - мы требуемвозвращенияукраденныхденег,которыепринадлежали
народу; большемывсущностиничегонехотим.Нашитребованияочень
несложны. Как представитель народа, я даю вам честное слово,что,есливы
возвратите нам деньги, мы не применим к вам никакого насилия.Отдайтенаши
деньги и уезжайте с вашим спутником, куда хотите.Вамдажебудетоказана
помощь; вам помогут уехать отсюда на любомпароходе,накакомвытолько
пожелаете. От себя же я могу толькоприсовокупить,чтоуджентльменаиз
десятого номера удивительно тонкий вкус в отношении женской красоты.