Вдохнув его грудью с семью сросшимися после переломов ребрами, Топор восхитился:
- Во-оздух-то какой свежий! По-олный отпад! Ты как думаешь, в Нью-Йорке такой же отпадной воздух?
- Ты его не угрохал? - обернувшись к двери подвала, спросил Жора Прокудин.
Угол дома скрыл ее, и оттого почудилось, что и подвала-то никакого не существует на свете.
- А ты думаешь, я для чего стольник ему за шиворот сунул? - передвинул спортивную сумку по боку Топор. - Я вену пощупал. Живой этот бугай! Живее нас с тобой!
- А если он завтра припрется?
- Это его проблемы. Сегодня были мои прощальные гастроли. Завтра я уже не выступаю. Ты что, забыл, мы послезавтра улетаем в Нью-Йорк?
Пальцы Жоры Прокудина нащупали в кармане ветровки что-то похожее на спичечный коробок. "Записная книжка", - вспомнил он, ногтем пролистал странички прямо в кармане и со вздохом ответил:
- Я не лечу.
Топор превратился в памятник. Правая рука зависла на ходу да так и висела, будто указующая светлый путь кисть вождя.
- Ты что, шизанулся?.. Крыша поехала? Жорик, ты чо?
- Ничего не поехала. Где твоя "тачка"?
- Вон, по левой стороне улицы. Не узнал, что ли?
- Узнал, - огрызнулся Жора Прокудин, недовольно посмотрев на красную "девятку".
- Продал я ее. Завтра отдам - и все. В штатах "Линкольн" куплю, остановился Топор у дверцы машины. - Слушай, а ты чего сказал?
После нокаута на ринге еще в далекой юности, когда ему к тому же сломали нос, Топор стал забывчив. Вот если ему об одном и том же говорили два раза, он запоминал. А если сходу, то ничего в башке не задерживалось. Будто вместе с костью носа повредили и что-то в голове, отвечающее за память с первого раза. А ту часть, что запоминала с повтора, не повредили.
- Не еду я с вами в Штаты, - садясь в салон, четко произнес Жора Прокудин.
Нагнувшись, Топор крякнул. Наверное, в голове сработала та штука, что запоминала со второго раза и, видимо, запоминала намертво.
- Как?.. Совсем?.. - привычно скривив рот, спросил Топор. - Ты в этом дерьме остаешься? Сцапают же!
- Через неделю прилечу к вам.
- А что стряслось?
- Бабка у меня умерла, - заученно ответил Жора Прокудин. - На Алтае. В Ивановке. Село такое есть. Слышал?
- Не-а...
Из всех населенных пунктов на земле Топор знал только Москву, Питер и Стерлитамак. В Стерлитамаке он родился, немного учился, много тренировался в боксе и получил в итоге нокаут с искривлением носа. Остальные города он не запоминал, потому что они больше одного раза в его жизни не появлялись. Нью-Йорк он запомнил потому, что Босс назвал его не меньше десяти раз. Сел и поселков Топор не знал вообще, но почему-то представил эту Ивановку похожей на Стерлитамак.
- А без этой... бабки, нельзя? - вкрадчиво спросил он.
- Сядь! - приказал Жора Прокудин. - Ты тоже не поедешь...
- Чего-чего?
- Ты тоже не поедешь!
Топор опять крякнул. Устройство в голове сработало на повтор. Теперь он уже не мог бы забыть новость при всем желании.
- Я - не поеду? - врастяжку спросил он, все так же в поклоне стоя перед распахнутой дверцей. - Да Босс меня в ту же секунду...
- Сядь! - уже злее приказал Жора Прокудин. - Тебя что, к асфальту приклеяли?
Топор нехотя подчинился. Машина казалась чужой и неприветливой. То ли оттого, что он ее продал, то ли оттого, что лучший друг Жора Прокудин ломал его вроде бы устроившуюся судьбу.
- Ты хочешь сказать, что Жанетка улетит в Нью-Йорк без меня? посмотрел он вдоль пустынной улицы. - Улетит с Боссом?
- Это ее дело. Можешь оставить ее с собой.
- Босс сказал, что нас заметут на второй день, если мы останемся. Как раз через Жанетку. А ты...
- Дай мячик! - протянул руку Жора Прокудин.
- Какой мячик? - повернул Топор удивленное лицо.
В свете уличных фонарей оно выглядело кадром из американского фильма ужасов. За что его полюбила Жанетка, Жора не мог представить.
- Со свинцом, - напомнил Жора Прокудин.
- А-а, - вспомнил Топор и достал из сумки зеленый резиновый шарик.
- На ладони у Жоры Прокудина он уже не казался резиновым.