Непонятно только почему…» Саше стало холодно. Значит, это все-таки был не сон? Он опустил книгу, вдохнул полной грудью, обвел взглядом вагон. На последней остановке вышли еще двое. Теперь народу осталось совсем мало. Никто не обращал на него внимания. И это было неплохо. Значит, или спал, или спокойно сидел. Не сошел, стало быть, с ума. А может быть, он успел дочитать именно до этого куска и только потом уснул, а проснувшись – забыл, в какой момент его сморил сон? Такое случается. Саша вновь раскрыл фолиант. Перевернул очередную страницу. Читаем, не вдумываясь, как романчик Буссенара. Как приключенческую лажу Берроуза, как псевдоисторические «шедевры» Дюма или супругов Голон. Читаем, пока не домчались до конечной…
***
«Его ввел старший дворцовой стражи. И был он привычно низок, сгорблен и тощ, словно высохший в пустыне труп. Одет странник просто, но лицо его скрыто покрывалом, обычно предохраняющим от жары. В руке – посох, на боку – дорожная сумка. Странник остановился у дверей, не делая даже шага к трону, и Аннон также не двигался с места. Сидел и смотрел на гостя. Лишь взмахнул рукой, приказывая стражнику удалиться. Тот поклонился и скрылся за дверью, плотно прикрыв ее за собой. Только тогда Царь подошел к страннику.
– Я ждал тебя, Нафан, – сказал он негромко. Тот сдернул покрывало, открывая иссеченное морщинами лицо и густую гриву совершенно седых волос. Губы у гостя были серые, почти бесцветные, отчего казалось, что их нет вовсе. Есть только острый разрез рта. Подслеповатые светлые глаза странника слезились, подбородок, заросший жиденькой седой бородой, мелко подрагивал.
– Я тоже ждал этой встречи, раввуни‹Раввуни (разг.) – почетный титул, даваемый иудеями учителям и законникам. Буквально: господин, учитель.›, – ответил старик. Аннон обнял гостя, повел его к трону.
– Ты устал с дороги, Нафан?
– Гораздо меньше, чем от жизни, раввуни, – сказал старик. – Я жду смерти, как милости Господней. Аннон покачал головой:
– Я очень хотел бы помочь тебе, Нафан…
– Ты ничем не можешь помочь мне, раввуни, – спокойно произнес Нафан. – Мои дни долги, а страдания безмерны. Но они – ничто, по сравнению с твоими. Мне следовало бы печалиться за тебя, а не наоборот.
– Отдохни, – Аннон указал на богато убранный трон.
– Но это твой трон, раввуни, – возразил старик. – Закон гласит: никто не может садиться на царский трон.
– Трон – та же подпорка для чресел. Только чуть более высокая, чем другие, – ответил тот, усаживая гостя. – Но разве имеет хоть какое-нибудь значение, кто из нас выше сидит, Нафан?
– Мой господин никогда не говорил подобного, – пробормотал старик. – Должно быть, вы с ним думаете по-разному, раввуни.
– Мы с ним всегда думаем по-разному, Нафан, – ответил Аннон.
– Зато цель у вас одинакова, – заметил тот и, вздохнув, добавил: – Мой господин советовался со мной. Царь Дэефет собирается послать к тебе левитов с утешениями об отце твоем. Он считает, это хороший повод. Ведь когда-то твой род спас его семью, а значит, ты ничего не заподозришь. Левиты высмотрят твою стражу и твое войско, а как только вернутся в Иевус-Селим, Дэефет призовет корпуса Иоава и нападет на аммонитян. Я хотел предостеречь тебя, раввуни. Не верь посланникам Дэефетовым. Остерегайся их.
– Спасибо, Нафан, – улыбнулся Аннон. – Но ты опоздал. Посланники Царя Иегудейского уже в Раббате.
– Здесь? – На лице старика отразился ужас. Смуглое, выжженное солнцем лицо его стало белее соли.
– Не волнуйся. Левиты не увидят тебя. Я приказал увести их из дворца. Нафан вздохнул с облегчением.
– Твой посланник сказал, что ты хотел меня видеть, раввуни? – с дрожью в голосе спросил он. – Ужели тебе понадобился пророк? – Полоска рта искривилась подобием улыбки.