– Исаак – не убийца, – повторил Лот, отставляя чашу и устремляя на Иосифа встречный взгляд. – Раз ты знаешь это, значит, знает и Господь. Он всемогущ и не допустит обличения невиновных. Среди адмийцев нет убийц Хранителя.
– Ты говоришь так, словно твердо знаешь, кто убил, – прищурился Иосиф, также отставляя чашу. Лот повернулся к дочери:
– Разыщи мать и сестру. Скажи: мы уезжаем. Ступай. Девушка послушно кивнула и вышла из дома.
– У ворот стража, – предупредил Иосиф. – Они никого не выпустят из города до тех пор, пока убийца не будет пойман и наказан. Я пытался говорить с ними, но они не желают слушать меня. Хотя… Ты – хасидей, а значит – безгрешен. Тебя, твою жену и твою старшую дочь они, наверное, выпустят, но младшей придется остаться. Она – адмийка.
– Среди горожан нет убийц, – упрямо повторил Лот.
– Разве содомляне сравнялись с Господом, что им стали известны все земные дела?
– Нет. Но я знаю человека, видевшего убийц Хранителя.
– Скажи мне, кто он. – Иосиф посмотрел на Лота. – Пусть свидетельствует, и, может быть, нам удастся избежать большой беды.
– Он не может свидетельствовать.
– Почему?
– Тебе известно почему. Иосиф подумал, выпрямился, уперев руки в колени.
– Исаак? – Лот утвердительно кивнул. – Это ты был вместе с ним у стены?
– Да.
– Он сказал, кто убил Хранителя?
– Да.
– Кто же?
– Возницы, – ответил Лот.
– Он солгал. – Иосиф покачал головой. – Ты сам содомлянин и знаешь: содомляне, гоморрийляне и севаимляне – праведники.
– Как и твои люди, – серьезно парировал Лот.
– Они не убивают.
– Как и твои люди!
– Они живут без греха. Тебе это известно.
– Как и твои люди!!! – Лот подался вперед. – Это мне известно тоже! Пойди в Храм и проси Господа свидетельствовать за Исаака.
– Просить Господа, говоришь ты? – Иосиф усмехнулся. На устах его играло презрение. – Именно такой совет я и ожидал услышать от хасидея. Я многие дни прошу Господа излечить нас. Но Он не слышит меня. Я многие дни втрое прошу Его вывести мой народ из Адмы и забрать в царствие свое. И не получаю ответа! Почему же ты думаешь, что Он откликнется на мои мольбы сейчас? Га-Шем забыл про нас и оставил нас. И неоткуда нам ждать теперь помощи!
– Ты ошибаешься, Иосиф! – сказал Лот тихо. – Ты очень сильно ошибаешься. Но раз я – хасидей, то истинно скажу тебе: Исаак не убивал Хранителя. Это сделали возницы! А теперь иди в Храм и проси Господа свидетельствовать за твой народ. Иосиф отклонился назад, словно хотел получше рассмотреть собеседника.
– А ты? Ты сам станешь свидетельствовать за Исаака, когда они придут за правосудием? – прищурился он.
– Стану.
– Хорошо, – Иосиф поднялся, шагнул к двери, остановился, осматривая улицу и спешащих к воротам жителей, сказал негромко: – Почему Господь так безжалостен к нам? Ведь мы ничем не провинились перед ним. – Затем обернулся к сидящему Лоту и добавил: – Смотри, пришлец‹Пришлец – в Священном писании это слово имеет несколько значений. Здесь – человек, находящийся на чужбине.›. Я поверил тебе. Он шагнул за порог, но свернул не налево, к воротам, а направо, к храму. Подождав немного, Лот тоже поднялся и вышел на улицу. Текущий с неба жар охватил его. Спина сразу стала мокрой от пота, на милоти выступили темные пятна. Лот посмотрел в зеркально-голубое, без единого облачка небо. «Что бы ни говорил Иосиф, а Господь все-таки благоволит адмийцам, – подумалось ему. – В такую жару хасидеи не поедут в Адму. Они подождут, пока солнце опустится ниже. Значит, у нас есть время. Если бы Господь хотел покарать адмийцев, Он не дал бы им времени». От дома дочери Лот свернул к лачуге Исаака. Уже за несколько метров от двери он почувствовал тяжелый дух, идущий из-за истлевшего полога. Превозмогая неприязнь, Лот откинул занавес и шагнул в дом. Исаака не было. Громоздилась на лежанке куча гнилых тряпок.