Но через два вдоха девушка выпрямилась, растирая ладонью шею:
– Ясное: перерыв, я ничего не соображаю.
– Сейчас всего лишь час. – Я сдвинул в сторону бесполезные книги. За все утро ничего толкового так и не обнаружил. От Рин никакой пользы тоже не ожидается. Пора проявить честность, и освободить ее от этого фарса. – Обед в два пятнадцать. Ты забыла?
Адриана вздрогнула и вновь склонилась над листами, так резко, как будто я ткнул ее лбом в них.
Прошлый босс Рин был, мягко говоря, сволочью. А если не мягко – то пытался ее съесть.
– Извини меня. – Я сглотнул ком в горле. Захотелось погладить ее по голове, чтобы успокоить. Развязать узел волос. Но она же перепугается еще больше.
Рин не отвечала.
– Я раздражен не из-за тебя. Дела не очень хорошо складываются. Кофе?
– Нет, я лучше закончу сначала… – Не поднимая головы.
Я подошел и забрал у нее стопку с листами. Вытянул ладонь над клавиатурой машинки:
– Ты права. Перерыв.
Адриана ткнула длинным пальцем в пробел. Попыталась допечатать слово, но клавиши не двигались.
Отстранилась:
– Как вы это делаете?
– Фокус. Секрет не скажу. Кофе?
Адриана долгую секунду вглядывалась в меня через диоптрии, затем кивнула. Очки ей не нужны. Она не может поверить, что мир не столь огромен и страшен, как показывают толстенные стекла.
Включить электрическую плиту, пока она раскаляется – насыпать кофе в турку, налить воды. Теперь ждать. Нагрев извлечет из Соли зерен Ртуть эфирных масел и Дух кофе. Кофе разгоняет кровь, соответствуя Марсу, но и ускоряет сердце, как материал Солнца. Оно черно, а чернота – это черта Сатурна. Я добавил на ноже корицы, чтобы усилить солнечные свойства.
Впрочем, чтобы напиток был алхимическим, в него нужно вложить внимание и душу. А мое внимание ускользало: Адриана разминалась, прохаживаясь по комнате. Каблуки приятно постукивали. Я повернулся, чтобы видеть не только разогревающуюся воду, но и ноги девушки, прикрытые узкой юбкой. Которую она тут же одернула. Пришлось отвернуться. Ненадолго.
Рин тронула меня за плечо, протягивая пластиковую коробку и вилку. Такая же коробка была у нее в руках.
– Спасибо. – Принял я примиряющий дар.
Обязанность приносить еду Адриана взвалила на себя добровольно. Сложно возражать против домашней готовки. Я честно пытался. Неважно, что с набитым ртом.
Чтобы не жевать рядом с документами и присматривать за кофе, я устроился на подоконнике.
– Спасибо. – Повторил я, попробовав салат с курицей и еще чем-то хрустящим. В соседнем отделении коробки золотились кусочки жареного картофеля, а рядом плескался соус с веточками петрушки. В декабре. Адриана готовит все разнообразнее и разнообразнее… что подозрительно.
Кофейная пенка поднялась. Девушка отложила свою коробку и, отмахнувшись, сама занялась напитком. Я ел и смотрел на ее руки. Она уязвимая и сильная… и мне хочется защитить ее от всего мира.
Нужно уволить.
– Вчера утром курьер принес письмо. – Рин протянула чашку, забрав пустую посуду. – Из университета.
– Очень оперативно с твоей стороны. – Я не повышал голос, но Адриана съежилась. – Давай уже сюда…
Плотный желтый конверт, гербовая бумага. Попечительский совет университета в очередной раз приглашал меня прочесть курс по изданной в том году книге. Точнее, секретарь совета пересылал одно и то же приглашение. Не исключено, что по просьбе Адрианы. Это из-за ее бывшего босса я там не задержался.
Я смял письмо в кулаке.
– Такие предложения делают раз в жизни… – Тихо сказала девушка.
– Не мне. – Я швырнул письмо в корзину. Попал. – Как видишь, это уже пятый.
– И что? – Рин подошла впритык. Так, что ее туфли касались моих голых пальцев. Обувь и носки до сих пор сохли. – Вы собираетесь сидеть в этой дыре… сколько? До конца дней?
Риторические вопросы.
– Знаете, что вчера заказчик спросил? – Адриана повысила голос. – Спросил, раз мы со стольких языков переводим, где остальные сотрудники! Сколько вы их вообще знаете? Восемь, двенадцать?
– Из полезных только восемь. Что ты ему сказала?
– Что у нас штат на удаленной работе.
– Хитро.
– Вы – не армия роботов! – На шее девушки некрасиво выступили жилы. – Вы профессор!
Права: я не армия. Будь у меня личный отряд коммандос, я бы заставил Принца повиноваться. А мне даже моя неловкая секретарь не подчиняется.
– Профессора делает кафедра, Рин.
Горло Адрианы дернулось, она продолжила шепотом, как будто боясь сама себя услышать:
– Я видела, что происходит. С людьми, которые… Я знаю, что случается! Сперва вы готовы перевернуть мир. Год, два, пять. А потом пьете. Или продолжаете строить прожекты – и пьете. И… и всё. Конрад, вам нельзя так. Вам нужно выбираться отсюда.
Рин стояла слишком близко. Дразнила теплом тела, запахом кофе от розовых губ, быстрым пульсом под кожей, вспышками дрожащих, как звезды, нейронов. Ее тонкое тело сверкало взбудораженным серебром.
Я положил ладонь на плечо Рин и нажал, вынуждая отступить – но девушка не двигалась.
– Сначала в университет. – Продолжала шептать Адриана. Повторяя мои собственные мысли с неожиданные жестоким жаром. – Воспользоваться этим, и… и… не знаю… написать еще одну книгу! Вырваться отсюда. Это же проклятый город. Здесь все…
Мой город. Город говорящих улиц, город тянущийся ко мне во сне – словно кошка за лаской, город в чьих тенях таятся красноглазые убийцы и сияющие рыцари. А homo sapience sapience мечутся, одержимые скучными проблемами и мелкими бесами. Кровавая еда для пожирателей плоти. Низ пищевой цепочки, из которой мне их не вытянуть.
И Адриана, рожденная в Каррау, плоть от его плоти, ненавидит его.
Я оттолкнул ее. Так сильно, что Рин, шагнув назад, неустойчиво качнулась на каблуках и врезалась бедром в столешницу. Книги, грохоча, упали одна за другой.
Пытаясь устоять, Адриана до белизны сжала пальцы на крае стола.
– Ты эту историю себе рассказываешь? – Шагнул я к секретарю. В висках, заглушая собственный голос, пульсировал гнев. – Про голодного профессора, который спрятал голову в трудоголизм?
Теперь впритык подошел я. Адриана съежилась.
Тень на полу извивалась, пытаясь нырнуть под стопу – чтобы я, потеряв контроль, рухнул в ждущую рядом бездну.
Палец за пальцем, я разжал кулаки. Положил горячую ладонь на мягкий изгиб бедра Рин – там, где она ударилась. Где пульсировал огнем наливающийся кровью синяк. Успокаивая сначала боль, затем – опухоль.
Нужно было извиниться, но не получалось.
Поэтому я просто смотрел девушке в лицо.
Зеленые глаза Адрианы блестели. Тело под пальцами била мелкая нервная дрожь. "Пожалуйста, не плачь", попросил я мысленно. Стоило подумать – из правого глаза Рин покатились крупные сверкающие слезы.
– За-зачем я вам? – Адриана закусила губу. – Зачем всё это? Ваши дурацкие книги… Я ничего в них не понимаю! Это всё ненужное. Никому ненужное.
– Понимать – недостаточно. – Горечь во рту. – Я бы хотел…
Хотел объяснить. Показать не один фокус, а тысячу. Научить тысяче фокусов, потому что ты мне подходишь. Я чувствую, что подходишь. Не так, как та Единственная женщина, но лучше чем любая другая.
Адриана вывернулась и, всхлипывая, побежала к двери. Сообразила, что на улице холодно. Рванула к шкафу с верхней одеждой.
– Стой! – Я прыгнул, пытаясь опередить. – Рин, стой!
Но девушка уже распахнула дверцу. Из шкафа выпала сначала коробка, которой я прижал руку Лиз, затем – рука, а затем и сама Лиз.
Адриана отскочила от трупа – и завизжала.
Я прыгнул к девушке и, поймав сзади за талию, зажал ей ладонью рот.
– Рин, я объясню. – Она все еще орала мне в руку, уставившись на упавшую к ногам Лиз. – Я могу объяснить!
Адриана вдруг развернулась бедрами – и вогнала локоть мне в ребра. Я задохнулся от неожиданной боли, руки разжались – а Рин отскочила. Второго удара я не увидел – лишь тень, летящую в лицо. Мелькнули верхние полки шкафа и потолок, затылок треснулся обо что-то – и мир вспыхнул сначала черным, а затем алым.